124 
Юля скомкала конец разговора, чтобы поскорее вернуться к папке с документами. Пока что ее больше всего привлекла фамилия Кротовой. Эта прыщавая девочка снова дает о себе знать. Вернее, наоборот – она ничего не дает знать. Она словно улитка – сама в себе. «Ты что-нибудь знаешь про Сашу?» – «Знаю, но не скажу. Ее же все равно нет».
Вернулся Корнилов:
– Ну, как твои успехи?
– Похоже на то, что ее украли инопланетяне. Ни одной ниточки. Ничего.
– Вот и я про то же. Приблизительно такая же ситуация и с Садовниковыми. Мы проработали линию Арсиньевича, Мазанова и других соучредителей – пока ничего… Да и какой смысл им было убивать Садовникова, если все равно большая часть его средств, имущества, недвижимости и вообще всего, чем он обладал, переходит по наследству сестре Лоры Лизе… Но мы и эту версию отработали. У Лизы железное алиби – она в ту ночь была в гостинице, ее запомнили и администратор, и соседка по номеру, у которой Лиза спрашивала болеутоляющее, и дежурная по этажу, с которой Лиза разговаривала… Кстати, нам также известно, что у Лизы был (а может, есть до сих пор) знакомый, судя по всему, любовник, который живет в соседнем номере. Но и он в ту ночь тоже был в гостинице. Поэтому я действительно не исключаю самоубийство… Другое дело – причина… Но в душу-то к человеку не залезешь… Может, ревность, а может, и психическое расстройство Садовникова, поскольку оба выстрела были произведены им самим… Его жена в момент убийства могла спать. Смерть и мужа, и жены наступила практически одновременно. А то, что одежда вымазана в крови не так, как могла она быть перепачкана, будь они с самого начала раздеты, то это вопрос не такой уж и простой, как это может показаться на первый взгляд.
– Значит, дело практически закрыто?
– По сути, да.
– Понятно. – Юля поднялась из-за стола и протянула Корнилову папку: – Спасибо за помощь.
Она чуть было не добавила: «Крымов отблагодарит вас отдельно».
– Мы же коллеги и должны друг другу помогать.
* * *
В Поливановку она поехала одна, поскольку Шубин после разговора с Крымовым по телефону отправился в аэропорт – ему поручено было разыскать Казарина Илью Владимировича, родного дядю Лоры Садовниковой, проживающего в Москве, на Бескудниковском бульваре.
– А где же сам Крымов? – спросила Юля по телефону Щукину. – Он что, отдает теперь приказания на расстоянии?
– Не знаю, где его черти носят.
У Нади был какой-то непривычный тон, словно она говорила о том, во что сама не верила. В ее голосе напрочь отсутствовала искренность. Таким тоном разговаривают люди, которым есть что сказать, но по какой-то причине они не могут произнести это вслух.
– Надь, у тебя все в порядке? Какой-то у тебя голос странный… Ты случаем не заболела?
– Нет-нет, со мной все в порядке. Просто немного нездоровится. Ты сейчас куда?
– В Поливановку, искать родителей Ирины Сконженко, той самой, которая пропала полгода назад… Надь, я все-таки думаю, что и Сконженко, и Изотов, и трое парней – Соболев, Вартанов и Берестов, а теперь уже и Рита Басс – все они каким-то образом были связаны между собой… И если родители Сконженко мне ничего не расскажут о своей дочери, то я выпотрошу Кротову… Эта девчонка что-то знает, но молчит… И она не из тех, кто развяжет язык под чьим-нибудь давлением. Для того чтобы рассказать то, что она знает, она должна сама поверить в необходимость этого. Возможно, что для этого ей надо будет создать ситуацию, при которой она просто не сможет молчать… Понимаешь меня? Она должна испугаться. Другого выхода я не вижу. Она же сама сказала мне, что знает что-то про Сашу Ласкину…
– И как ты себе это представляешь?
– Есть у меня одна мысль… Но я намеревалась попросить помощи у Шубина, а он, наверно, уже в воздухе…
– Так попроси меня!
– Я тебе перезвоню, и мы с тобой обо всем договоримся, хорошо?
– Конечно. Я весь день буду здесь.
Глава 19
Поселок Поливановка утонул в тумане. Пожелтевшие сады, раскинувшиеся в низине, показались голодной и уставшей Юле Земцовой похожими на гигантскую яичницу, подернутую тонкой перламутровой пленкой белка…
Спустившись с трассы на мягкую и влажную дорогу, ведущую в глубь застроенной старыми, запущенными домишками деревни, которую кому-то пришло в голову переименовать в поселок, Юля медленно повела машину вдоль центральной улицы, настолько широкой, что на ней смогли бы разъехаться два таких же «Форда».
124 
