Особенно,... 
49 
– А у вас не ипотека? – вдруг аккуратно поинтересовался кто-то с той стороны баррикады. В смысле, один из продавцов интересных квартир. Кажется, это была прелестная маленькая двушка на Измайловском парке.
– Ипотека, – радостно кивнули мы.
– Нет, нам не подойдет, – радостно сообщили они и отключились. Мы с Костей несколько подрастерялись. Но не упали духом. Один облом ничего не значит. И два тоже. Но когда число нежелающих иметь дело с Ипотекой достигло десяти человек, мы призадумались.
– Что это значит? – спросил улыбчивую девушку Костя.
– Не знаю. Или у них нет трех лет в собственности, или они уверены, что не пройдут банковскую проверку. Или у них есть просто свободный покупатель. Могут быть разные причины, – пожала плечами она. Нельзя сказать, чтобы мы поняли, о чем это она. Но догадались, что в Ипотеке есть подводные камни, о которых мы даже не подозреваем.
– И что же нам делать? – огорчился Константин.
– Наймите риелтора, – отсоветовала девушка, докрашивая ногти. Совет оказался не так уж и плох, однако к общему счету присовокупилась опечалившая нас сумма в три тысячи долларов риелтору. Однако мы перестали тратить бесконечные часы на обзвон всяких разных квартир, где всякий раз обнаруживался тот или иной дефект.
– Не волнуйтесь. Вы ведь ищите практически по всей Москве. В таком случае мы с вами обязательно что-нибудь найдем. Правда, летом меньше квартир, но зато цены не так быстро летят вверх, – пообещала риелтор, еще одна уверенная в себе симпатичная девушка, Ольга, с несколько хищным взглядом. Мы расслабились и выбросили все сомнения из головы. На дворе было лучезарное лето, мы верили в то, что наша квартира не за горами. Потом мы ждали, ждали, снова ждали звонков от этой самой Ольги. Раза два в неделю она вдруг вспоминала о нас, и мы ездили и смотрели какую-нибудь очередную халупу, в которой не то, что жить – не хотелось даже умирать. К концу июля фрукт под названием Ипотека начал подгнивать.
– А вы уверены, что мы вообще в состоянии купить на наши деньги что-то приличное, – горячился Константин Яковлевич, когда Ольга вежливо сообщала, что ничего интересного опять нет. Все разобрали другие.
– Вы поймите, ипотечников на рынке сейчас пруд пруди. Они к каждой квартире в очередь выстраиваются! В таких условиях надо вообще хватать что попадет, а вы нос воротите. Почему вы не хотите пятиэтажку?
– Потому что я бы там и свиней не держал! – рявкнул Костя.
– Ну, тогда давайте еще поищем, – обиженно поджала губы Ольга. – Только цены-то тоже на месте на стоят. И потом, ваше банковское разрешение тоже не вечное. Через месяц его придется продлевать.
– Почему? – растерялся мой муж.
– Потому. Читайте уведомление. Там все сроки указаны, – зло ответила нам девушка Ольга. Видимо, мы уже не казались ей интересными клиентами. Константин бросился читать банковскую бумажку, которая пришла к нам по почте. Оказалось, что у нас для покупки квартиры остался всего месяц. А потом нам придется повторить весь аттракцион.
– Конечно, все будет быстрее, потому что банк только подтвердит, что ваш статус не изменился… – «утешила» нас Ольга. Мы загрустили. Что же мы будем делать, если не сможем купить квартиру даже с помощью кредита? Я поддерживала Константина, как только могла. А в глубине души вдруг заплескалось опасение, что вся эта невезуха посылается мне в качестве наказания. За все то зло. И еще (но эту мысль я старалась даже не думать, не то что озвучить кому-то, даже Динке) – что Бог не хочет дать нам с Костей дом. Потому что Костя не заслужил такого – купить дом неверной жене, которая носит под сердцем чужого ребенка. И когда в моей голове появлялись такие идеи, мне хотелось кричать от ужаса. Я, конечно, не была представительницей сильно продвинутого духовного слоя населения. Я могла с одинаковым интересом вкушать истин индуистской культуры в исполнении свежеобращенных в Кришноитство друзей, гадать на кофейной гуще, раскладывать с Аллочкой простыни Таро, а потом истово ставить свечки в православном храме, если, скажем, туда случайно понесло Динку, которая от скуки захватила меня с собой. Так что было невозможно даже определить, что это за невиданная птица – мое мировоззрение. Но в одно я верила свято – что каждый в жизни получает то, что он заслужил. И в этом контексте меня не могло ждать ничего хорошего.
Глава 5.
Про дежавю
В детстве я очень любила сказки, они как-то примиряли меня с суровой прозой жизни типа огорода с его поливом, прополкой и окучиванием (ненавижу). Родные Петушки обеспечивали массу свежего воздуха и самый минимум острых ощущений. Недостаток приходилось восполнять своими силами. Мы с ватагой таких же праздношатающихся ребятишек залезали в старые заброшенные дома, коих у нас в округе полным полно. А там, под завывание ветра и собственные охи-ахи томительно пугали друг друга всякими небылицами, всякий раз начинавшимися со слов «однажды в черном-черном городе, черной-черной ночью шел черный-черный…» кто-то. Или «жила-была девочка, обычная девочка, но только у нее не было одной ручечки…». Было так сладко визжать от страха, сидя на старых, пропылившихся досках в доме. Где много разных неизвестных нам людей жило, радовалось, грустило, умирало, а потом и вовсе оставило этот дом ветшать и исчезать в одиночестве. Мне до сих пор кажется, что нет на свете ничего более одинокого и трогательного, чем эти брошенные деревянные дома. Покосившиеся, старые, скрипучие. После них было так уютно, так тепло в нашей квартире. На ночь мама развлекала меня чтением потрепанных от многократного пользования сказок народов мира, под которые я засыпала, сколько себя помню. Завывал ветер, мир казался бесконечно большим и непознанным, а собственная кровать такой надежной и мягкой, что хотелось завернуться в одеяло с головой и слушать, слушать, слушать размеренный мамин голос, читавший каждый раз новую, но все же знакомую мне сказку. Некоторые сказки были родными, такие, как серый волк, несущий нашего отечественного царевича выкрадывать очередной раритет для батюшки-царя. Сказка про царевну, молчаливо плетущую рубахи из крапивы для заколдованных братцев, будила во мне жажду подвига. Мне хотелось немедленно отдать кому-то мою жизнь, силу и любовь. Впрочем, моего порыва обычно не хватало даже для того, чтобы помочь маме помыть посуду. Все или ничего. Я соглашалась только плести рубахи. Причем здесь помощь по хозяйству. Еще мне очень нравился «аленький цветочек». Я тоже была не прочь осчастливить собой подходящее чудище со всеми удобствами. Я имею в виду замок, сады и прочие атрибуты сладкой жизни. А вообще интересно, какие стереотипы закладывают в сознание наши сказки. Впервые мне эту мысль подала Динуля, с которой мы самозабвенно играли в пресловутых принцесс.
49 
