Особенно,... 
48 
— Моя супруга, — ничего не выражающим голосом сообщил Порфирий и показал рукой на статую. — Заказал ее одному скульптору, описал, как мог, ее внешность. И вот уже два века она все молится за меня. Сам не понимаю, зачем я это сделал… Ее могила в другом конце кладбища. Атанас смеется надо мной и говорит, что статуе здесь не место и ее давно пора разбить. Но я не могу. Я тут частенько сижу. Присаживайтесь, — пригласил Порфирий. — Для Лады я постелил шерстяной плед. Знаю, что ей будет зябко на каменной скамье. Помню чувствительность земного тела.
— Благодарю, — сказала я и, заметив светлый квадрат свернутого пледа, уселась на него.
Грег устроился рядом. Он сидел так близко, что касался меня плечом, и это успокаивало и придавало мне уверенности. Порфирий находился от нас чуть наискосок. Я хотела спросить, где Атанас, но решила, что так даже лучше. Порфирий не вызывал у меня такого инстинктивного страха. К тому же теперь я знала его историю и даже сочувствовала ему в глубине души.
— Итак, — торжественно начал Порфирий, — я знаю, зачем вы здесь. Но хотелось бы послушать версию Лады.
Меня это удивило. Я не понимала, что он хочет услышать, ведь и так все было предельно ясно. Но Порфирий сидел, не шевелясь, и явно ждал моего рассказа. Грег мягко сжал мои пальцы.
— Мы с Грегом любим друг друга, — волнуясь, заговорила я. — Наше чувство у меня не вызывает сомнения. Поэтому мы хотим выполнить условия известного в вашей среде поверья.
— Зачем? — задал он вопрос, показавшийся мне странным.
— Чтобы Грег превратился в обычного парня и мы могли прожить нормальную человеческую жизнь… Родить деток, — тихо добавила я.
— Вы и так можете их родить, — заметил Порфирий ничего не выражающим тоном.
— Дампиров?! — возмутилась я. — Нет, только не это! Я хочу нормальных детей и обычного земного счастья! Это вам понятно?
Грег вновь сжал мои пальцы, и я испуганно взглянула на Порфирия. Но он улыбался довольно безмятежно.
— Ты уверена, что счастье выглядит именно так, как в твоем стандартном представлении? — спросил он.
— Уверена! — хмуро ответила я. — А у вас есть другие предложения?
— Мне кажется, что вы оба совершаете ошибку, — мягко произнес он. Я заметила, как его большие голубые глаза начинают темнеть и чернота зрачков заполняет их до отказа.
Это было неприятно, к тому же служило для меня предостережением, и я невольно перевела взгляд на его верхнюю губу. Но она не поднималась.
— Ты сама не понимаешь, чего хочешь, — продолжал Порфирий. — Намного лучше для… вас, если ты превратишься в вампира. Вот тогда ваша любовь будет по-настоящему вечной. Вы никогда не умрете, будете пользоваться всеми благами цивилизации, неограниченной свободой, властью, силой. Это единственно верное решение.
Я вскочила и начала быстро ходить вдоль скамьи. Порфирий внимательно следил за мной. С трудом справившись с волнением, я остановилась напротив него. Он поднялся и стоял передо мной, опустив руки и глядя в лицо.
— И у нас никогда не будет детей! — жестко произнесла я. — Ведь девушки-вампиры бесплодны.
— А зачем они вам? — живо спросил он. — Что в них хорошего, в этих шумных, капризных, вечно болеющих младенцах? Да и потом, когда они вырастают, хлопот не оберешься. Что в этом такого уж привлекательного?
— Вы, наверное, забыли, — раздраженно начала я и тут же прикусила язык. — Давайте прекратим говорить на эту тему. Я не вижу смысла обсуждать это сейчас. Лучше скажите, что вам известно о поверье. Я люблю Грега — это основное условие. Что дальше?
Я замолчала и пристально на него посмотрела. Порфирий заморгал, его лицо приняло озабоченный вид, уголки губ опустились.
— Дальше ты сама знаешь, — ровным тоном проговорил он. — Грег и ты соединитесь физически. Если он сможет себя сдержать и не укусить…
— Ух-ха-ха-ха! — раздался над нами мерзкий смех, похожий на уханье филина.
И тут же огромный филин пронесся над моей головой. Я машинально пригнулась и прикрыла голову руками, зажмурившись от страха. Когда смех стих, я открыла глаза. На скамье сидел Атанас. Я ясно увидела, как исчезает кончик клюва, а круглые, желтые, горящие лютой злобой глаза из птичьих превращаются в серые глаза Атанаса. К тому же я заметила, что седые пряди его волос словно испещрены черными полосочками, как на перьях филина. Но эти полосочки на глазах исчезали и превращались в обычную серебристую седину.
48 
