Особенно,... 
64 
— Приветик, Лада! — как ни в чем не бывало сказал он и улыбнулся смущенно. — Давай сумку! Чего в нее вцепилась?
— Дима! — рассмеялась я. — А ты тут какими судьбами? Ну, привет!
— Решил тебя встретить, — пояснил он. — У нас дача по этому направлению.
— Откуда ты узнал? — начала я, но Дима не дал мне закончить.
— Да вчера звонил тебе, но ты была «вне зоны», — торопливо заговорил он, идя к выходу, я едва поспевала за ним, — ну я звякнул на домашний. Мама твоя подошла. Вот она и сказала, во сколько ты прилетаешь. Дай, думаю, встречу, все равно мимо еду. Ты возражаешь?
— Ну что ты! — улыбнулась я. — Нет, конечно!
— Я тебя до подъезда довезу, а то ты что-то бледная, — заметил Дима. — Но это наверняка после перелета. Сколько в воздухе провела?
— Да почти четыре часа, — ответила я. Мы подошли к его машине. Дима закинул мою сумку на заднее сиденье и спросил:
— Я покурю? — он достал из кармана куртки пачку сигарет и зажигалку.
— Кури! — пожала я плечами.
Дима улыбнулся немного растерянно и закурил. Я стояла напротив и внимательно на него смотрела. Меня, по правде говоря, удивило, что он сюда приехал. Да и в историю «дачи неподалеку» отчего-то мало верилось. Я знала, что нравлюсь ему, но не думала, что настолько. К тому же в данный момент я чувствовала себя так, будто вернулась с другой планеты как минимум. Я посмотрела в чистое ясное небо. На улице было довольно тепло. И даже снег почти сошел.
— Как тут погода? — спросила я.
— Знаешь, на удивление, — оживленно ответил Дима. — Когда ты уехала, сразу резко потеплело. Сама видишь, снега почти не осталось. Успел растаять за эту неделю. Как поездка? — без перехода поинтересовался он.
— Отлично, — кратко ответила я и замолчала.
Дима замялся и смотрел на меня немного напряженно. Он явно не знал, как себя вести.
— А ты как время проводил? — спросила я, решив быть вежливой.
— Суперски! — явно обрадовался он. — Гулял, катался на машине, ходил по ночным клубам, потом спал до обеда! Правда, пришлось два дня убить на съемки в одном клипе. Отец попросил, — небрежно добавил он. И посмотрел на мою реакцию.
Но я не стала интересоваться, в каком клипе, какого режиссера, и он сразу приуныл.
— Ты, наверное, устала после перелета, — заметил он, сминая остаток сигареты.
— Немного, — ответила я. — Поедем?
Дима суетливо открыл дверцу и усадил меня на переднее сиденье. Почти всю дорогу говорил в основном он. Я молча слушала, иногда вставляя ничего не значащие замечания. Но думала только о Греге. Дима высадил меня возле дома. Я поблагодарила его, сказала, что послезавтра увидимся в институте, и отправилась к подъезду. Я все еще недоумевала, зачем он меня встретил.
Дома я первым делом отправилась в ванную. Приняв душ, сразу почувствовала себя лучше. Разобрав вещи, я улеглась на диван и позвонила маме. Она обрадовалась, что Дима все-таки меня встретил и довез.
Когда мы закончили разговаривать, я призадумалась. Неужели Дима всерьез мною увлекся? Невероятно! По сравнению с остальными сокурсницами я выглядела довольно скромно, одевалась совсем не вызывающе, да и глазки ему никогда не строила.
«Только этого мне не хватало! — со вздохом подумала я. — Надо понаблюдать за ним. И если он действительно увлекся, то напрямую сказать, что у меня есть парень».
По правде говоря, меня удивило собственное равнодушие. Дима был очень интересным и достойным парнем. Раньше мне, как и любой девушке, льстило внимание. Но сейчас я была настолько поглощена Грегом, любовь так сильно захватила меня, что все остальное не имело никакого значения. Иногда меня даже пугало столь всепоглощающее чувство. Но по-другому я уже не могла жить. Я ежеминутно думала о любимом и знала, что счастье возможно лишь тогда, когда он будет рядом, я смогу видеть его глаза, слышать его голос и целовать его, как только захочу.
Вечер прошел спокойно. Когда мама вернулась с дежурства, мы посидели на кухне, я рассказала о поездке. Она внимательно слушала. Вздохнув, заявила, что по-хорошему мне завидует и что Грег — достойный молодой человек. По правде говоря, я чувствовала определенное неудобство. Я маму искренне любила, и то, что мне приходилось постоянно ей лгать, угнетало. Но не могла же я сказать всю правду? Я никому не могла открыться, никому! Мама вдруг замолчала и пристально на меня посмотрела. Я с детства боялась этого взгляда и про себя называла его «мамин рентген».
64 
