Глава 17,

доказывающая, что есть еще порох в пороховницах

Мужчины. Сколько из-за них шуму и пыли, и разбросанных носков, и пролитых слез. Разве кто-то мечтает об этом? Мы же мечтаем совершенно о другом, и любовь, как праздничная коробка с бантиком, выглядит достойно и красиво, и заманчиво. Так и хочется открыть ее, потому что за такой красивой упаковкой может быть только что? Конечно же, безоблачное счастье. Бело-розовое облако в синих небесах, смеющиеся лица, красивые жесты, цветы и рестораны, дети в матросках и с идеально постриженными ногтями. И на руках, и на ногах.

В общем, все, как у Марлены. Мы все мечтаем об этом, но не у всех получается именно так. Кому-то с самого начала вместо блестящей бумаги, перевязанной шелком, достаются пакетики с надписями «Авоська», а в них бутылка «Советского шампанского», связка бананов и упаковка презервативов. И это уже – ухаживание. Уже здорово! К нам, обычным принцессам местного разлива, мужчины могут опаздывать даже на первое свидание. А на десятое могут вообще не прийти, только прислать эсэмэску о каком-то призрачном совещании. И нам приходится каким-то хитрым способом договариваться со своим чувством собственного достоинства, писать объяснительные и разъяснительные. Потому что мужик-то хороший. Ну, опоздал. Ну, не пришел. Что ж теперь, гордо разворачиваться? А что потом?

Свадьба? Счастлива, потому что беременна? Много ли мужчин сейчас женятся на небеременных невестах? Бася говорит, что жениться просто так сейчас немодно. И вообще, теперь модно вообще не жениться. Только записывать на себя детей в загсах, и все. Если графа «Отец» не пуста – уже праздник. У моей Эльки она пуста, и я, честно сказать, ужасно этому рада. Когда мы с ней намылились на отдых в Болгарию, турагент, услышав об этом, прямо выдохнул с облегчением.

– Вы не представляете, сколько бед от этих отцов. Только за ними и бегаем. Они же, если что, должны давать разрешение на выезд. А они зачастую вообще неизвестно где. Без отцов оно лучше.

– И пособие матери-одиночке больше! – добавила ее коллега. Такая вот у нас теперь жизнь. Такое вот «долго и счастливо». Но есть такие, как Марлена. И их счастьем мы все питаемся, глядя на них, не убиваем в сердце надежду. Что придет он – красивый, высокий, умный, с деньгами. И влюбится, и женится. И мы полюбим его, крепко и сразу на всю жизнь. Потому что такого полюбить легко. Такого, как Ольховский.

– Я, пожалуй, пойду! – пробормотала Караська, лихорадочно дергаясь под взглядом Марлены, как карась на крючке рыболова. Марлена похудела. То, чего она никак не могла добиться в счастье, в несчастье случилось само собой, естественным образом. Видимо, Марлена не из тех, кто заедает стресс. Везет, потому что я как раз из этих. А про нее мы раньше этого не знали, потому что, откровенно говоря, это первый стресс на моей памяти. И Марлена переносит его достойно.

– Останься, Саша. Пожалуйста. Так даже лучше, – пробормотала Марлена и сделала резкий, порывистый жест рукой, словно пыталась ее удержать.

– Лучше? – опешила Караська. Марлена молчала. Было еще довольно холодно, хоть и апрель. Солнце согревало улицы и дома днем, но по вечерам оно закатывалось за горизонт, и становилось студёно. Неизвестно, сколько времени Марлена сидела тут, на лавочке перед моим подъездом. На ней была тоненькая светло-розовая куртка. Ее было явно недостаточно для такого темного холодного вечера, и Марлена дрожала.

– Может быть, пойдем ко мне? – предложила я. – Чаю попьем? Или чего покрепче, а то ты заболеешь. Ты бы уже давно ко мне поднялась, у меня там… есть дома кое-кто.

– Этот «кое-кто» мне уже предлагал остаться, – кивнула Марлена, и на ее губах промелькнула тень улыбки. – Это твой Тимофей?

– Да, – я тоже покраснела.

Наши с Тимкой отношения меня удивляли и смущали. Мы почти что жили вместе, но все это произошло как-то незаметно. Как будто кошка завелась в доме сама собой. Заходила, заходила на огонек, да однажды и осталась. Все из-за того, что Тимка живет очень близко ко мне – пять минут неторопливым шагом. Вот и получается, что можно зависать друг у друга, не сильно задумываясь о том, что это – просто посиделки или что-то большее. Такие вот отношения – это как раз то, о чем я говорю. Разве это – романтика? Разве это – любовь? Мы же ни разу даже не встречались у фонтана, он не ждал меня с букетом в руках, а я не одевалась часами, чтобы ему понравиться. Скорее, наоборот. Я вполне могла при нем ходить в старых шортах и растянутой майке и не чувствовала никакого смущения. А он спокойно просовывал руки под эту самую майку, притягивал меня к себе, и его очень устраивало, как легко и просто она снимается с меня – в три секунды.

  74