47 
Устроившись на заднем сиденье, Марин пыталась убедить себя, что испытывает облегчение. Она утешала себя тем, что возвращается в свою квартиру. Работа – вот что ей нужно.
Линн, благородно воздерживаясь от ненужных вопросов, согласилась купить для нее кое-какие продукты. Завтра она устроит большой поход по магазинам, а сегодня вечером обойдется, ну, скажем, пиццей. Ее можно заказать на углу.
Марин в полете не ела и вроде бы должна проголодаться, однако есть не очень хотелось.
Квартира показалась Марин холодной и как будто уменьшившейся. Ну еще бы, она успела привыкнуть к Челси и Харборну.
Линн, спасибо ей, оставила обогреватель включенным, а в холодильнике нашлись бекон, яйца и апельсиновый сок.
Единственное, что забыла сделать сестра, так это оставить запасной ключ.
Что же сделать сначала: распаковаться и загрузить стиральную машину или найти рекламный проспект «Пиццы на дом»? Или попытаться уснуть?
Марин стояла на коленях перед чемоданом и пыталась открыть замок, когда услышала, как открылась и тихо закрылась входная дверь.
Наверное, Линн вернулась с этим чертовым ключом. Господи, только бы обошлось без расспросов!
– Я здесь! – крикнула она.
– Я вижу, – спокойно отозвался Джейк.
Он стоял в дверном проеме, как всегда, в безупречном темно-синем костюме в полоску, с дорожной сумкой в руке и переноской для одежды, перекинутой через плечо. Джейк еле заметно улыбался, и Марин почувствовала, как инстинктивно отреагировало ее тело на его появление.
Синие глаза внимательно изучали ее.
– Ты хорошо выглядишь. Загар тебе к лицу.
– Да, со мной все в порядке. А как ты вошел?
Голос, проклятый предатель, звучал хрипло, неровно…
– Вот с этим, конечно. – Джейк показал ключ, который она недавно искала. – Мне Линн дала.
– А-а. Не стоило ей просить тебя заносить ключ. Это вполне подождало бы до утра.
– Не проблема.
– Ну, не буду тебя задерживать; ведь ты куда-то уезжаешь.
– Наоборот, я только что приехал.
– Ты привез мои вещи из Харборна?
– Нет, это мои вещи. – Джейк посмотрел на кровать. – Как чисто. Пытаешься восстановить девственность, дорогая? Сомневаюсь, что такое возможно. И подушка только одна. – Он подошел к платяному шкафу, распахнул дверцы и указал на пустую перекладину. – Я займу правую сторону, если не возражаешь.
– Конечно, возражаю. И вообще, какого черта ты здесь делаешь?
– Въезжаю. – Он огляделся. – Надо сказать, здесь все компактно. Но есть большое преимущество: меньше помещений, в которых ты могла бы спрятаться. И главное, мы будем совершенно одни, как будто у нас медовый месяц.
– О чем ты?
– О браке, естественно. На этот раз настоящем. Нам действительно пора прекратить притворяться.
– Но все кончено. Мы разводимся. У нас договоренность.
– А-а, развод. – Джейк развешивал в шкафу костюмы и рубашки. – Так ведь его еще нет.
– Ты же сказал, что не будешь препятствовать, – упрекнула его Марин. – О господи, я так и знала, что тебе нельзя доверять!
– Все вопросы – к судебной системе. Мы не имеем права на развод. Закон требует не меньше года совместной жизни, а мы, в строгом смысле слова, не были женаты, что, я считаю, необходимо исправить немедленно. Однако через год мы сможем опять поговорить о разводе… если ты захочешь.
– Это шутка? – холодно поинтересовалась Марин.
– Нет. Я как никогда серьезен. – Раздался звонок в дверь, Джейк пошел открывать. – Похоже, прибыл ужин: стейки, салаты, сыр, фрукты и немного хорошего бордо. Бросим монетку, кто займется грилем?
– Мне не надо. У меня есть пицца.
– Тогда я приготовлю для себя. Это нетрудно.
Марин направилась в гостиную. Джейк заглянул туда. Он уже снял пиджак и галстук, расстегнул жилет и рубашку. Мистер Рэдли-Смит чувствовал себя как дома, а нервы Марин были натянуты, словно струны.
– Думаешь, эта территория безопаснее спальни? – Он перевел взгляд на уютный диван и ухмыльнулся. – Я бы на это не рассчитывал.
– Пожалуйста, не говори так. Просто уходи, – робко попросила Марин.
– Я хорошо все обдумал. Когда мы потеряли нашего ребенка, ты повела себя так, словно единственная ниточка, связывавшая нас, оборвалась. Тогда мне пришло в голову, что я должен уйти из твоей жизни, если это сделает тебя счастливой. А потом мне стало ясно, что сам я стану несчастным. Штампованные красотки, знаешь ли, в конце концов надоедают.
47 
