56 
– Послушайте, – спокойно продолжила я, – ведь дело не в этом, а в том, что вы попробовали меня подкупить!
– И что? Все так делают.
– Именно. Но знаете, сколько раз такое предлагали мне? Ни разу. И поэтому я не имела возможности узнать, что буду чувствовать.
– И что вы почувствовали?
– Честно говоря, мне стало как-то противно. Если бы кто-то подошел ко мне и сказал: пойдем в кино или, там, в театр. Или просто пригласил бы в гости. Я была бы рада. Я бы, может быть, даже размечталась. Но когда такой, как вы, – и просто делает мне одолжение в обмен на мое безусловное согласие… Это как-то противно. Вам не кажется?
– Я не знаю. Мне-то уж точно никто ничего такого не предлагал. Значит, вы бы отказались от повышения?
– Повышение? – усмехнулась я. – У меня взрослая дочь, вздорная старая мать и кучи проблем. Я думаю, повышение само очень скоро отказалось бы от меня.
– Забавно. – Шувалов помолчал, о чем-то думая. Конфеты на столе стремительно исчезали, но его вся «неполезность» происходящего, кажется, уже не смущала.
– Что именно во всем этом показалось вам забавным? – решительно спросила я.
– Знаете… я и сам сказал примерно то же самое.
– Что? – подняла я на него глаза. – Что вы имеете в виду?
– Ладно, признаюсь честно. На самом деле вас повысил не я.
– Не вы? – я захлопала глазами. – Как? Не может быть. А кто? Больше некому.
– Только не надо потом рассказывать об этом всему нашему дружному коллективу. Договорились? – притормозил он.
Я, естественно, с готовностью кивнула. Любая взрослая женщина умеет… клясться, что никому ничего не скажет. На этом мы держимся, так все новости кругами расходятся по нашей мутной воде. Шувалов с недоверием осмотрел меня, потом вздохнул и признался:
– Когда Глебов, наш кадровик, принес мне списки, я даже не поверил. В конце концов, я видел вас в шкафу! Вы рыдали, вы прогуливали работу.
– И что? Что он сказал? – не могла я сдержаться.
– Ну… дело в том, что мы проводили на самом деле большое исследование. Заказывали его аналитикам. Они изучали дела, изучали ваши методы работы. То есть не ваши лично, а всех сотрудников компании. И… вот, по их мнению, лучшей кандидатуры для работы с конфликтами у нас нет. Да, там много замечаний, но, как они сказали, это несущественно.
– Не могу поверить! – всплеснула я руками. – Но я же ничего из себя не представляю!
– Вот это-то и странно, почему вы так думаете. Они показывали мне распечатки ваших разговоров с клиентами. Вы же действительно прекрасный работник. Вы – лучшая. Клиенты вас обожают! И к каждому вы находите подход. Кто вам сказал, что вы ничего не умеете?
– Да все! Вы ошибаетесь, вам принесли не те распечатки.
– Давайте закончим этот дурацкий разговор. Неужели же вы не можете даже попробовать? – возмутился он. – Просто возьмите и сделайте это. А вдруг получится?
– Вы считаете? – удивилась я.
А что, может, он прав? Кто знает, вдруг во мне умерла Маргарет Тэтчер? Нет. Даже в мечтах это не имеет никакого отношения ко мне. Постойте, вдруг подумала я. Это что же получается? Я сижу в доме своего босса, которому позвонила посреди ночи, чтобы обвинить его в домогательстве, которое он не совершал? Да что там, которое он даже не планировал совершать? Интересно, с чего я вообще взяла, что могу представлять для него определенный интерес?
Я покрылась пятнами и принялась лихорадочно соображать, как теперь выбираться из той чудовищной ситуации, в которую попала.
– Что с вами? Вам плохо? – вдруг спросил Шувалов.
Я дико озиралась.
– Можно я поеду? Мы все выяснили? Я теперь знаю, что вы тут ни при чем и все мои домыслы просто нелепы! – Я металась по кухне, как загнанный зверь. Главное было – не смотреть на Шувалова. Взгляд его насмешливых голубых глаз я бы сейчас не вынесла.
– Митрофанова! – строго одернул он меня. – Остановитесь и посмотрите на меня.
– Что? Зачем?
– Послушайте же вы… да что такое? – Он схватил меня за руку. – Да я и в мыслях не мог допустить использовать свое служебное положение в таких целях.
– Я очень рада, что вы оказались порядочным человеком, – сквозь слезы сказала я и отвернулась.
Черта с два, ничего я не была рада. Я думала о нем все это время.
– Знаете, я тоже этому рад. Всегда считал, что порядочность – это очень важно.
– Что ж. Я поеду?
– Почему? – каким-то изменившимся голосом спросил он.
– Ну… раз мы все обсудили.
– Не все. Вы еще не ответили ни на один мой вопрос. Помните, я ставил вам условие? – хитро прищурился он. – Только отвечайте честно.
56 
