137 
Но Дэвисон объяснил, что для этого ей следует возобновить близкие отношения с Николасом, и дал неделю фока на то, чтобы она разузнала все подробности этого договора, если таковой действительно будет заключен. Он уже знал, что из Лондона Николас намерен отправиться в Бреслау. Кэролайн предстояло поехать туда вместе с ним и присылать Дэвисону подробные отчеты о том, как продвигаются дела.
Мысль о том, чтобы использовать и предать Николаса, внушала Кэролайн отвращение. Но не могла же она допустить, чтобы отца повесили! Что делать?
— Кэролайн, — нерешительно начал Джордж, входя в комнату, — пришла твоя бабушка, она хочет видеть тебя.
— А я не хочу никого видеть.
Джордж присел рядом с ней на кровать.
— Я так люблю тебя, Кэролайн! После смерти Маргарет ты — все, что осталось у меня в жизни. Книжная лавка совсем не приносила дохода, нечем было даже заплатить арендную плату. А я мечтал, чтобы у тебя был дом и ты ни в чем не нуждалась. Так и попался… Но сейчас прошу тебя не играть в эти игры с Северьяновым. Не жертвуй собой ради меня!
Не успела Кэролайн ответить отцу, что у нее нет выбора, как заметила стоявшую на пороге леди Стаффорд. Интересно, поняла ли старая леди, о чем они говорили?
— Я послала тебе три приглашения в Мидлендс и трижды получила отказ. Послав четвертое, я решила приехать сама и узнать подлинную причину твоих отказов. Так в какие игры ты намерена играть с этим обворожительным русским князем? И почему он вернулся в Лондон? Приехал за тобой? Ваш роман продолжается?
Кэролайн вспыхнула. Джордж, застонав, уныло опустил голову.
— Вы подслушали разговор, не предназначенный для посторонних ушей, леди Стаффорд, — сказала Кэролайн.
— Да, подслушала, — ничуть не смутилась старая леди. — Но я не посторонняя. Почему у вас обоих такой унылый вид? А ты, — обратилась она к Кэролайн, — кажется, даже плакала? И когда же приедешь в Мидлендс?
— Я не приеду, потому что занята, — сердито буркнула Кэролайн.
— Занята? Чем? Играми с князем?
— Я пишу роман.
— Что за вздор! И это после блестящей сатиры Коппервилла! Что с тобой стряслось, девочка моя?
Старая леди решительно опустилась на кровать рядом с зятем. Это было так невероятно, что Кэролайн вытаращила глаза.
— Я обо всем догадалась, и очерки Коппервилла доставляли мне огромное удовольствие. Они остроумны и забавны, дорогая девочка. Но когда он описал нашу с тобой встречу, я подумала: что-то тут не так, и отправилась прямиком к главному редактору «Кроникл». Твой редактор не хотел давать мне никаких сведений, пока я не назвала твое имя. Он был потрясен, Кэролайн, узнав, что ты писала о себе и что ты моя внучка, — рассмеялась леди Стаффорд.
— Придется, наверное, серьезно поговорить с Тафтом.
— Странно, что с тех пор, как ты вернулась, Коппервилл ничего не напечатал, а ты вдруг начала писать роман. Что случилось? Князь разбил твое сердце? — Она вгляделась в лицо Кэролайн. — Судя по твоему виду, так оно и есть.
— Даже если это и так, вас это не касается. Тяжело опираясь на трость, старая леди поднялась.
— Я хочу помочь, — сказала она. — Но как мне это сделать, если я не знаю, что вас обоих тревожит.
Ах, как было бы хорошо рассказать обо всем мудрому верному человеку и облегчить душу! Но прошлое не осталось в прошлом. Кэролайн не могла его забыть.
— Не кажется ли вам, что вы несколько опоздали со своей помощью?
Эдит насторожилась:
— Что ты имеешь в виду?
— Разве не помните, как в один морозный день прогнали меня и мою мать? Вы не пожелали помочь нам тогда, и мы чуть не лишились дома и лавки, а моя мать вскоре умерла. И возможно, совсем не от воспаления легких.
Эдит побледнела как полотно.
— А если я теперь поняла, что была тогда упрямой, глупой, одинокой гордячкой? А если я сейчас хочу исправить ту ужасную ошибку? — глухо проговорила она.
Кэролайн метнулась к двери и выбежала из комнаты.
Глава 34
На этот раз Николас остановился в сент-джеймской гостинице, где он, его дочь, ее гувернантка, овдовевшая русская дворянка, и слуги занимали весь верхний этаж. Князь предполагал пробыть в Лондоне две недели. За это время, до отъезда в Бреслау, он надеялся урегулировать одно дело личного характера.
Дело это касалось Кэролайн.
Николас с пером в руке сидел за письменным столом в стиле Людовика XVI в роскошном меблированном кабинете, примыкавшем к городской спальне. Что должен написать человек в подобной ситуации? Может, начать с извинений? Или сразу признаться в своих чувствах? Он никогда еще ни о ком не тосковал так сильно, как о Кэролайн в течение последних двух с половиной месяцев. А что, если объясниться в любви и изложить свои намерения? Но князь боялся. Одно дело — понимать, что любовь — драгоценное чувство, от которого нельзя отказываться, когда Москва объята огнем и кругом хозяйничают французы, и совсем другое — теперь, когда сердце Кэролайн разбито. Ведь она испытала настоящее потрясение, увидев воскресшую из мертвых Мари-Элен. Впрочем, он тоже был потрясен.
137 
