.
Очередная сказка о Золушке 
24 
На проезжую часть перед нами на полной скорости выкатился трактор, изрыгающий плотные клубы черного дыма.
— Эй, он же по встречной едет! О чем этот тракторист думает?!
Встречка, не встречка... Я сам такой. Вроде движение у нас левостороннее, только не припомню, чтобы хоть кто-то принимал это правило близко к сердцу.
— А коптит-то как! Нет, Пинки, если я здесь сяду за руль, свихнусь мигом!
Мы ехали вдоль реки, асфальт кончился, пошли сплошные выбоины и ухабы, мимо проплыли три более-менее одинаковые лавчонки, торгующие более-менее одинаковыми товарами: керосином, благовониями и рисом. Каждый встречный провожал нас взглядом. За машиной бежали дети. Мистер Ашок махал им рукой и призывал Пинки-мадам сделать то же самое.
Внезапно детей как ветром сдуло: мы пересекли границу, за которой начинались усадьбы богатых. Посторонним вход воспрещен.
У ворот владения Аиста нас дожидался слуга; не успели мы остановиться, как он распахнул дверь и коснулся ног мистера Ашока:
— Маленький принц, наконец-то! Заждались мы вас!
На обед к мистеру Ашоку и Пинки-мадам прибыл Кабан — дядя как-никак. Я немедля отправился на кухню и сказал слуге:
— Я так люблю мистера Ашока — позволь мне прислуживать им за столом!
Тот согласился. Впервые я оказался рядом с Кабаном и как следует его рассмотрел. Он постарел, сгорбился, только черные острые зубы и торчащие кривые клыки были все те же. Трапезу им подали в столовой — роскошном помещении, обставленном массивной старинной мебелью. С высокого потолка свисала громадная люстра.
— Какой милый дом, — произнес мистер Ашок. — Здесь все преисполнено великолепия.
— Только не люстра, — возразила Пинки-мадам, — больно уродливая.
— Твой отец обожает люстры, — заговорил Кабан. — Он даже в ванной хотел повесить люстру, ты, наверное, и не знал? Я серьезно!
Слуга расставил по столу тарелки.
— Что-нибудь вегетарианское у вас есть? — спросил мистер Ашок. — Я не ем мяса.
— Землевладелец — и вегетарианец? — показал Кабан кривые зубы. — Так не бывает. Без мяса — какая сила?
— Ради чего убивать животных? В Америке я познакомился с вегетарианцами. По-моему, правда на их стороне.
— Вы, молодежь, вечно подцепите у американцев какую-нибудь дурь. Ты ведь все-таки землевладелец. Это только браминам[21] полагается есть растительную пищу.
После ужина я помыл посуду, помог слуге заварить и подать чай. Долг перед хозяином исполнил, теперь можно и своих проведать. Из Усадьбы я вышел через заднюю дверь.
Родня на меня так и накинулась. Все были здесь.
Обступив «Хонду Сити», они с гордостью глазели на сверкающий автомобиль, не решаясь до него дотронуться.
Кишан поднял руку. Я не видел его месяца три — с той поры, как он уехал из Дханбада и нанялся на полевые работы. Согнувшись в поклоне, я припал к его ногам и замер, ибо знал: стоит мне выпрямиться — и братец мне задаст. Целых два месяца я не присылал денег.
— Вспомнил наконец о родных! — заговорил Кишан. — Ты о нас и думать забыл!
— Прости, братец.
— Что ж ты денег не шлешь? Мы так не договаривались.
— Прости меня. Прости.
Всерьез на меня не злились. Впервые в жизни мне уделили больше внимания, чем буйволице. Ведь я служил у самого Аиста. Старая пройдоха Кусум улыбалась мне, потирала руки и ласково шипела, пытаясь ущипнуть меня за щеку:
— Сколько сладостей я тебе в детстве скормила... ух ты, милашка!
Мой френч произвел на нее сильное впечатление, она даже прикоснуться к нему не решалась.
Клянусь, они чуть ли не на руках понесли меня домой. Соседи высыпали на улицу и не сводили глаз с моего щегольского наряда.
Мне продемонстрировали детей, которых мои родственницы успели нарожать со дня моего отъезда, и заставили чмокнуть всех в лобик. Двоих произвела на свет тетя Лайла. Лила, жена двоюродного брата Папу, родила одного. Народу прибавилось. Потребности выросли. А я, видите ли, не шлю денег.
Кусум стукнула себя по голове кулаком и заголосила, повернувшись в сторону соседей:
— Мой внук нашел себе работу, а я как трудилась, так и тружусь не покладая рук. Тяжела участь старухи!
— Жените его! — заорали в ответ соседи. — Своевольник сразу послушным станет!
— Точно, — будто осенило Кусум. — Так мы и сделаем. — Она ухмыльнулась и потерла руки. — Так и поступим.
24 
