Последние отзывы

  46  

— Поздно легли? — тут же отреагировал Залин. — Почему?

— Видите ли… — Нинель замялась, не зная, как признаться.

Вчера она обязана была сообщить об исчезновении принцессы первым делом именно Залину. Король Харий поручил ему присматривать за любимой дочерью в чужих краях, следовательно, ему и надлежало организовать поиски Шанаи. Но Серафия упросила Нинель пока не поднимать панику. Настоятельницу можно было понять: на кону стоял вопрос чести и репутации монастыря. Если бы девочку нашли под вечер или на следующее утро, Залин все равно бы сообщил королю о происшествии. Харий всегда был скор на расправу, особенно, если речь заходила о любимой дочери. Нинель понимала опасения Серафии и согласилась подождать до следующего утра. Но как объяснить все это Залину? Он отвечает за Шанаю собственной жизнью, впрочем, как и Нинель. И вряд ли обрадуется, узнав, что столь важное событие пытались скрыть от него.

Однако иного выхода, кроме чистосердечного признания, не было. Даже если сейчас она соврет Залину, то мужчина все равно узнает правду от послушниц. Те наверняка разболтают ему о том, как их вчера отрядили на поиски сбежавшей принцессы. Хотя…

«Серафия никому не рассказала, что ищут именно Шанаю, — внезапно раздался в голове холодный чужой голос. — Она сама до дрожи в коленях боялась вызвать неудовольствие Хария, поэтому предпочла скрывать это происшествие до последнего. Послушницам было объявлено, что они участвуют в игре. Мол, засиделись в тесных и пыльных монастырских стенах, пусть лучше побегают по лесу, играя в прятки и догонялки. И заодно внимательно смотрят по сторонам — вдруг заметят кого постороннего. Даже ближайшие помощницы настоятельницы были не в курсе истинной подоплеки событий. Так что ври, старуха, ври смело. Тебя никто не поймает за язык».

Нинель сама не поняла, кому принадлежали эти мысли, но явно не ей. Она не успела опомниться от удивления, как оказалось, что уже рассказывает что-то Залину.

— Понимаете ли, мы заболтались до глубокой ночи, — словно со стороны услышала она свой спокойный голос. — Накануне Шаная участвовала в игре, которую устроила Серафия, и ей не терпелось поделиться впечатлениями. Вы, должно быть, знаете, что во дворце отца ей не разрешали особо резвиться. Тем более что целых полгода она сидела взаперти в своей комнате под строжайшим запретом выходить.

— Правда? — Залин криво ухмыльнулся. — И что же она натворила? Прирезала кого-нибудь?

— Что вы! — Нинель испуганно ахнула от такого предположения. Выставила перед собой скрещенные указательные пальцы, отводя внимание Галаша. — Как только язык повернулся подобное сказать? Шаная сбежала из дворца. Перепугала нас до смерти, а потом оказалось, что относила кошку, которую мучил принц Ольд, в соседнюю деревушку.

— Относила кошку? — Залин несколько по-новому посмотрел на девочку, робко примостившуюся на краешке постели. — В таком случае приношу свои искренние извинения принцессе. Кто бы мог подумать, что у нее настолько доброе сердце.

Нинель расцвела в улыбке, не уловив злого сарказма в последней фразе мужчины. А вот Шаная его заметила. Досадливо цыкнула про себя, кутаясь в платок. Да, не стоило тогда в дороге затевать разговор с Залином и его товарищем. Но она даже не предполагала, что ее настолько зачарует танец сверкающих клинков, багровых от отблесков костра, в густой синеве позднего вечера.

— Так что все-таки случилось? — Нинель кивнула в сторону коридора, где еще слышался гул переговоров, обсуждений, беготни, правда, уже без громких восклицаний. — Неужели на монастырь напали?

— Пресветлые боги упаси. — Настал черед Залина суеверно скрещивать указательные пальцы. — Нет, глубокоуважаемая Нинель. Дело куда запутаннее. Меня разбудили на рассвете. Ларашия — помощница Серафии — послала за мной, решив, что я обязан это увидеть первым. Правда, когда я прибыл, по монастырю уже поползли нехорошие слухи. Женщины, что с вас взять, обязательно проболтаетесь, — тут он позволил себе снисходительную усмешку, но моментально посерьезнел и продолжил: — Впрочем, я не удивлен тем, что обнаружившая это послушница стремилась выговориться. Я и сам на ее месте вряд ли бы остался спокойным. Слишком это… страшно…

Последнее слово мужчина выдохнул с каким-то первобытным ужасом. Машинально погладил медальон Пресветлого бога на груди — крохотный меч с алой капелькой рубина в навершии.

  46