Особенно,... 
32 
— Значит, вы поклонница Сары Горли? — спросил Себастьян. Он любил, когда это случалось.
— О да! — откликнулась она. — Я думала, что прочла все. Не могу вам передать, как я рада узнать, что появился еще один.
— Должна признаться, что я с трудом его одолела, — промолвила Оливия.
— Неужели? — выгнул бровь Себастьян.
Губы Оливии изогнулись в снисходительной улыбке.
— Себастьян тоже рьяный ее поклонник, — сказала она кузинам.
— Поклонник миссис Горли? — уточнила Луиза. — У нее такие увлекательные сюжеты.
— Если не обращать внимания на невероятные сюжетные повороты, которые там случаются, — вставила Оливия.
— Но это ведь делает их таким чудесным развлечением, — не сдавалась Луиза.
— Почему вам трудно было читать «Мисс Трусдейл»? — поинтересовался у Оливии Себастьян. Он понимал, что не должен настаивать, но не мог удержаться. Он пытался заставить ее увлечься этими его книжками с тех пор, как она заявила, что он неправильно употребил слово «кругозор».
Впрочем, она не подозревала, что автор именно он. Себастьян вознамерился строго хранить эту тайну.
Но вообще «кругозор» — дурацкое слово. Он намеревался изгнать его из своего словаря.
Оливия улыбнулась одной из своих очаровательных улыбок.
— Действие в романе развивается слишком медленно, — объяснила она. — И необычайно много описаний.
Себастьян задумчиво кивнул:
— Я тоже не считаю этот роман Сары Горли ее лучшим. — Он никогда не был вполне удовлетворен окончательным вариантом, хотя счел критику Оливии не слишком заслуженной.
Трудно достичь желаемого результата.
И вообще, Оливия не отличит хорошую книгу от плохой, даже если одна из них ударит ее по макушке.
Глава 8
Меньше секунды потребовалось Аннабел, чтобы понять, как права была Луиза насчет леди Оливии Валентайн и ее потрясающей красоты. Когда та обернулась и улыбнулась, Аннабел даже заморгала от необычайного блеска и обаяния ее улыбки. Леди Оливия была поразительно, необыкновенно хороша: блондинка с молочной кожей, высокими скулами и изумительными голубыми глазами.
Аннабел еле сдержалась, чтобы не возненавидеть ее тут же и навсегда. Из принципа.
А затем, как будто мало было того, что они встретились с мистером Греем, он взял и поцеловал ее руку.
Сущая погибель.
Аннабел совершенно растерялась, заикаясь, пролепетала что-то похожее на приветствие у дикарей, не знакомых с внятной речью. Она все же на мгновение подняла на него глаза, так как понимала, что нельзя во время представления смотреть в землю. Но это оказалось ошибкой. Огромной. Мистер Грей, который был достаточно красив при лунном свете, оказался поистине неотразим при свете дня.
Святые небеса! Ему не следовало прогуливаться вместе с леди Оливией. Их совместная красота должна была просто ослеплять добрых жителей Лондона.
Или отправить их домой в слезах, потому что кто мог бы с ними сравниться?!
Аннабел попыталась следить за разговором, но была слишком отвлечена собственной душевной сумятицей. И правой рукой мистера Грея, которая изящно упиралась в его бедро. И лукавым изгибом его губ, на которые она очень старалась не смотреть, но они занимали все ее боковое зрение. Не говоря уже о звуке его голоса, когда он проронил что-то насчет… ну, в общем, что-то насчет чего-то.
Книги… Они говорили что-то о литературе.
Аннабел продолжала молчать. Романов, о которых шла речь, она не читала и, кроме того, сочла за благо как можно меньше участвовать в беседе. Мистер Грей продолжал время от времени искоса бросать на нее взгляды, и глупо было давать ему повод разглядывать себя открыто.
Однако, в конце концов, он повернулся к ней с дьявольскими огоньками в серых глазах и спросил:
— А вы, мисс Уинслоу, читали какие-нибудь романы Сары Горли?
— Боюсь, что нет.
— Ох, Аннабел, ты обязательно должна их прочитать! — возбужденно воскликнула Луиза. — Ты станешь их обожать. Я одолжила бы тебе свои, но они все остались в Феннивике.
— У вас их полный набор, леди Луиза? — поинтересовался мистер Грей.
— О да! За исключением, конечно, «Мисс Трусдейл и молчаливый джентльмен». Но это будет немедленно исправлено. — Она вновь повернулась к Аннабел: — Что у нас в планах на нынешний вечер? Надеюсь, что-то, что можно пропустить. Я не хочу ничего иного, кроме чашки чая и моей новой книжки.
32 
