Лёгкий, ненавязчивый романчик 
62 
– Может, волки? – почесал затылок рыцарь.
– Торн, а откуда здесь такая здоровенная стая волков, да еще летом?
– Действительно. Слишком странно. Никогда раньше тут такого не было. Ива! А ведь мы не слышим по ночам волчьего воя!
– И правда не слышим. Так что же это получается… волки ушли?
– Выполнили свою миссию и ушли… – пробормотал воин.
Ива с ужасом воззрилась на него:
– Не хочешь ли ты сказать… что они появились в лесу только затем, чтобы мы оказались в замке?!
– Откуда мне знать, – проворчал Торн. – Догадки же не проверишь. Слушай, а что ты там вещала по поводу колдовства замка?
– Ну… я сначала почувствовала чужое колдовство. Причем такое неприятное ощущение, должна тебе сказать. А потом замок словно проснулся. И знаешь, стало так страшно. К нам он никогда не проявлял агрессию, наоборот, опекал и заботился, делал все, чтобы нам было удобно и хорошо. Разве что не выпускал. А тут он так вызверился, что ли. Столько злости – куда тем волкам!
– Странно как-то, – пробормотал мужчина.
– Да уж…
Они подходили уже к библиотеке, когда что-то вновь насторожило Иву. Она выругалась. Торн неодобрительно посмотрел на нее:
– Ну что еще?
– Ты не замечаешь ничего странного?
– Нет. Опять кто-то лезет?
– Нет. Без магии. Просто что-то меня смущает.
– Наверное, мой вид сзади, – схохмил наемник.
– Идиот, – беззлобно бросила она. – Ладно, пошли.
Они прошли еще пару шагов. На них смотрели безликие портреты.
– Нет, ну вот опять! – разозлилась знахарка. – Неужели ты ничего не чувствуешь?
– Нет! Да что происходит?!
Ива посмотрела на худощавого мужчину в простом дорожном камзоле на картине. Догадка была мгновенна. Знахарка медленно сделала два шага назад, повернув голову чуть в сторону и скосив глаза. В следующий миг она вскрикнула. В зеркале напротив на мгновение мелькнуло худое бледное лицо мужчины в простом дорожном камзоле. Мелькнуло и пропало.
Торн повторил ее маневр. И тоже увидел отражение лица, которое на картине нарисовано не было. Они прошли еще несколько зеркал, ситуация не изменилась: если рядом находился портрет, то на очень короткий промежуток времени из глубин серебряного стекла проступали лица – мужские, женские. Они окидывали их внимательным строгим взглядом и пропадали вновь. Ощущение было жуткое. Как будто толпы призраков крадутся за людьми. Следят темными злыми глазами. Выжидают. Чего? И какую кару они приготовили для нарушивших их покой?
– Мне страшно, Торн.
– Мне тоже.
Девушка сглотнула и возмущенно воззрилась на рыцаря.
– Что же будем делать?! – Иве хотелось закатить истерику, но никакого более-менее приемлемого повода не находилось.
– Ты чувствуешь что-нибудь необычное?
– А это, по-твоему, обычно?! – взвизгнула девушка.
– В смысле магии? – не поддался на провокацию мужчина.
Ива задумалась. Прислушалась к себе.
– Нет, – немного удивленно ответила спустя какое-то время.
– Значит, будем считать это еще одним чудачеством замка.
– Но они же смотрят!
– Это портреты. Им и положено смотреть.
– Но почему у них у всех такие злые лица?!
– Злые… ну не знаю. Пошли. Все равно ничего сделать не можем.
– Вот именно – не можем! – Ива все-таки решила устроить истерику. – Мы застряли тут навечно. Я не хочу провести в этой тюрьме всю жизнь! Я молода! Я не хочу умирать! Что за дерьмо, гоблина мать?! Я хочу на волю!!! – Да, если ведьма заводилась, то уж на полную. – А тут еще и эти! Смотрят на меня, словно осуждают! Как будто мне доставляет удовольствие сидеть безвылазно в этот проклятом богами замке! Наблюдают за нами и делают ставки, сколько мы еще продержимся! Прежде чем сойдем с ума! Торн, мы сойдем с ума в одиночестве! А потом они спустятся с картин, вынырнут из зеркал и сожрут наши тела, и мы станем такими же, как они, – призраками в глубине зеркал! Торн, я не хочу умирать!!!
Ива уже переходила на ультразвук, когда щеку обожгла пощечина. Она была настолько неожиданной, что знахарка покачнулась и оказалась в крепких мужских объятиях.
– Прекрати! – Он поддерживал ее за талию, а вторую ладонь положил ей на затылок. Его пальцы зарылись в светлых волосах, он потянул ее голову вниз. – Прекрати.
Боль немного отрезвила девушку. А слезы продолжали бежать по щекам. Но его руки, пусть и грубоватые, были ей приятны, даже ощущение бессилия не казалось теперь таким ужасным.
Мужчина смотрел на женщину в своих объятиях и не находил в себе ни малейшего желания защищать ее и утешать. Она была, безусловно, хороша. И сейчас была именно в том положении, в котором должна: в его руках, причем без малейшей возможности оттолкнуть их, то есть в полном его распоряжении. Торн почувствовал нечто неведомое доселе – он был хозяином и господином, и никто не имел права сопротивляться его власти. Это ему понравилось. И тут же захотелось получить всему этому подтверждение.
62 
