Последние отзывы

  102  

Эйра с нескрываемым сомнением покосилась на юношу, который еще не произнес ни слова. Через плотно сомкнутые пальцы не было видно – сжег он себе лицо или нет.

– Нор, – Далион робко окликнул своего ученика. – Ты как? С тобой все в порядке?..

– Да, – глухо отозвался юноша. Наконец-то отвел ладони от лица и холодно взглянул на наставника. – В полном.

Кто-то чужой, очень старый и бесконечно мудрый посмотрел на старшую гончую из глубины глаз Нора. Не человек, но намного более древнее и безжалостное существо.

– Надо же, – изумленно прошептал Ронни. – Эйра была права. Нор действительно достоин стать новым Высочайшим рода Младшей Богини.

* * *

Это была последняя ночь пребывания странников под надежной крышей фамильного замка семейства яростной Доры. Ронни и Далион по негласному уговору задумали покинуть крепость через подземный ход на следующее же утро после ритуала. Оставаться здесь дольше было неразумно и даже опасно. Никто не знал, сколько еще продержится туман под стенами крепости. Вполне вероятно, это была последняя спокойная ночь для тех, кто оставался в замке. А значит, следует уходить именно сейчас, без излишней спешки и суеты.

Райю после недолгого совещания решили взять с собой. Точнее, Нор просто сказал:

– Я ее здесь не оставлю.

В тоне младшей гончей после проведенного ритуала появились какие-то новые нотки, от которых становилось не по себе, и пробивала холодная дрожь. Обычно язвительный имперец, не упускающий ни малейшего удобного случая для словесной пикировки, на этот раз смолчал. И лишь неопределенно пожал плечами, словно говоря – делай что знаешь.

После этого Нор сухо пожелал всем доброй ночи и поспешил в комнату к Райе. Видимо, чтобы успокоить и утешить ее. Тингор взглянул на хмурых Ронни и Далиона, тяжело вздохнул и вытащил откуда-то из складок плаща пузатую бутылку из зеленого стекла.

– Не желаете ли выпить за добрый путь? – заметно понизив голос, спросил он, покосившись на дверь, через которую совсем недавно вышла Высочайшая.

Ронни и Далион переглянулись и, не сговариваясь, кивнули.

– Отлично! – Тингор воссиял довольной улыбкой. – Давайте тогда в ваших покоях.

– Нашел что покоями называть, – недовольно буркнул Ронни, тем не менее, послушно отправляясь по указанному направлению. – У меня в замке для слуг каморки просторнее отводили.

– Ваш замок давно разрушен. – Тингор со злорадной усмешкой развел руками. – А наш еще стоит. Так что довольствуйтесь тем, что есть.

Ронни кисло поморщился, но возразить ему было нечего. Действительно, к чему вспоминать о былом величии рода, если ныне от него ничего не осталось.

В комнате первым делом выпили за крепость стен и надежность заклинаний, которые испокон веков защищали эти места. Затем – за удачную дорогу. И тогда Далион впервые завел речь о планах имперца. Ронни не выполнил сгоряча данного обещания отправить своих людей с корабля в подчинение Эйры. Значит ли это, что он намерен добираться до Доргона морем?

Имперец внимательно выслушал вопрос гончей, после чего скривился и основательно приложился к бутылке.

– Мои люди… – сипло выдохнул он, вытирая губы рукавом рубашки. – Трусы мои люди. Свободы испугались. Но не в этом дело. Эйра просто отказалась их принять. Сказала, что не позволит марать благородное дело – битву против императора участием в ней безымянных рабов. Мол, недостойно и гадко это.

– И она права, – заметил Тингор, с громким стуком скидывая сапоги. – Рабы не имеют права биться за свободу для другого человека. Как-то глупо это. Разве нет?

– Я уже ни в чем не уверен. – Ронни закинул руки за голову. – Раньше мне казалось правильным, что человек в безвыходных ситуациях расплачивается своим именем. Но теперь… Эти люди променяли благословение богов на кусок хлеба и доброго хозяина. И совершенно не жалеют о своем выборе, вот что страшно. Это пугает меня. Не уподобимся ли мы в случае победы Дэмиена этим жалким людишкам? Сытая безопасная жизнь в обмен на маленькое ограничение свободы. И сам не заметишь, как превратишься в раба.

Ронни помолчал, глядя в низкий потолок. Задумчиво потер подбородок и продолжил совсем тихо:

– Я не могу сказать, что император делает сейчас дурное дело. Если бы вопрос уничтожения родов не касался меня лично, то я даже одобрил бы его действия. Империя должна быть единой, чтобы жить и процветать. Но лично я не готов пожертвовать во имя этого жизнью. Да ладно бы только своей – ведь на кону существование всего моего рода.

  102