107 
– Он эльф, – с возмущением напомнила я. – Эльфы все с прибабахами. Можно сказать, извращенцы.
– А про извращения будет наш следующий урок, – жарко выдохнула амазонка.
Потом, словно случайно, пощекотала щеку мужчины ресницами.
– Простите, – вдруг с трудом выдавил из себя Леон.
После этого достаточно невежливо ссадил амазонку с коленей и пулей рванул из гостиной.
За магом уже давно с грохотом захлопнулась дверь, а мы все так же с недоумением переглядывались.
– Куда это он? – наконец как можно более безразличным тоном поинтересовалась я.
– Понятия не имею, – несколько обескуражено отозвалась амазонка. – Впервые встречаю такую реакцию.
– В холодный душ, – смущенно прояснил ситуацию Ярынг. – Неужели не понятно?
Мы с амазонкой переглянулись и в унисон зафыркали от с трудом сдерживаемого смеха.
– И ничего смешного, – рьяно кинулся защищать своего хозяина орк. – Вам, женщинам, проще. А у нас чуть что не так – все физиология выдает. Пожалели бы лучше несчастного.
Естественно, объяснения Ярынга лишь прибавили веселья. Поэтому, когда маг наконец-то вернулся из душа, а надо заметить, произошло это знаменательное событие весьма и весьма нескоро, встретили его сдержанные смешки и перешептывания.
– Завтра продолжим наши уроки, – хмуро произнес Леон, избегая смотреть в сторону Гайяны. – Сегодня я не в настроении.
И вышел, как можно громче хлопнув дверью напоследок. Аж штукатурка с потолка посыпалась.
– Чувствует мое сердце, что Леон постарается завтра как следует отыграться на тебе, – лукаво протянула амазонка и, немного подумав, добавила: – Будь осторожна, Татьяна.
– Переживу как-нибудь, – отозвалась я. – Дело стоило того. До сих пор смешно, как вспомню физиономию Леона, когда ты его обжимала.
И я фыркнула, вновь воочию представив эту картину.
– Ничего, – довольно хохотнула Гайяна. – Это только начало. Дальше будет намного интереснее.
И она, как обычно, оказалась права.
* * *
Следующие несколько недель слились для меня в один сплошной кошмар. Подъем на рассвете, а зачастую и до него, скромный завтрак, долгое и малопродуктивное махание мечом, от которого потом болели все мышцы в теле (кстати, никогда не думала, что их там так много). Самое веселье начиналось после сытного обеда. Развалившись на диване и приходя в себя после издевательств Леона, я лениво наблюдала за процессом соблазнения мага. Гайяна измывалась над несчастным мужчиной так, как мне бы даже в голову не пришло в силу моей некоторой наивности и неискушенности в подобных вопросах. Да что там говорить, душ Леон теперь принимал раз по пять задень. А иногда и больше. Все зависело от того, на какой стадии он окончательно признавал свое поражение и с позором удалялся в свою комнату.
Вечерами в гостиной царили тишь и благодать. Красный после пережитого Леон тихо сидел в самом темном уголке гостиной. Довольная, словно кошка, объевшаяся сметаны, амазонка вполголоса напевала какие-то немудреные песенки и, по-моему, была вся в предвкушении новых забав. Тогда наступала пора орку приниматься за мое воспитание. Он долго и нудно вдалбливал в меня основы этикета, требуя, чтобы я всегда пользовалась нужной вилкой или ножом и ни в коем случае не сморкалась в салфетки. А Гишка тихонько плел что-то под потолком, практически не вмешиваясь в общий разговор.
Наконец, когда я взмаливалась о пощаде, понимая, что в мою отупевшую от бесчисленных новых знаний голову больше ничего не влезет, Ярынг милостиво позволял мне удалиться на отдых.
Надо сказать, такое утомительное времяпрепровождение достаточно быстро принесло первые приятные плоды. Говоря прямо, мне удалось похудеть на пару килограммов. Но всего на пару. Теперь вместо ста я весила около девяноста восьми. Слабое утешение, если честно. Почему-то тот факт, что я немного сбросила вес, весьма озадачил и испугал мага. Он перевел меня на усиленный режим кормежки, словно опасаясь, что я продолжу худеть. Странное дело, ведь Леон всегда достаточно нелестно отзывался о моем телосложении. Неужели все-таки переменил свое мнение?
Впрочем, ответа на этот вопрос мне пришлось ждать довольно долго. А пока я набирала мышечную массу, училась правильному поведению и вежливым манерам. Вот только Леон наотрез отказался учить меня магии. Каждый раз, когда я заводила об этом речь, он отводил глаза и принимался бормотать что-то маловразумительное. Мне с трудом удалось понять из его сбивчивых объяснений только то, что при дворце не жалуют женщин, владеющих магией.
107 
