Последние отзывы

  8  

Томас выжидающе посмотрел на нее, и ей не оставалось ничего другого, как продолжить:

— На нас напали разбойники.

— О Господи! — всполошился герцог. — Как вы? Надеюсь, все обошлось? А как бабушка?

— Нам обеим не причинили ни малейшего вреда, — заверила его Грейс. — Хотя у бедняги кучера ужасная шишка на голове. Я взяла на себя смелость дать ему три свободных дня, чтобы он мог прийти в себя.

— Разумеется. — Томас на мгновение зажмурился, словно пересиливая боль. — Я должен извиниться перед вами. Мне следовало настоять, чтобы вас сопровождало больше верховых.

— Не глупите. Здесь нет вашей вины. Кто мог знать заранее… — Грейс внезапно умолкла. «Действительно, к чему искать виноватых?» — Мы не пострадали, это главное, — повторила она.

Томас тяжело вздохнул.

— Что они забрали?

Грейс снова замялась. Не могла же она сказать Томасу, что грабители удовольствовались одним лишь кольцом. Герцог не идиот. Естественно, он спросит почему. Похоже, сегодня все предпочитают отвечать туманно и уклончиво. Она натужно улыбнулась.

— Не слишком много. У меня ничего. Думаю, нетрудно догадаться, что я небогата.

— Должно быть, бабушка в бешенстве.

— Герцогиня немного расстроена, — слукавила Грейс.

— На ней были изумруды, верно? — Томас удрученно покачал головой. — Смешно, но старая брюзга обожает эти камни.

Грейс подавила в себе желание отчитать герцога за эпитет, которым он наградил бабушку.

— Ее светлость сохранила изумруды. Она спрятала их под подушками кареты.

Томас изумленно поднял брови.

— В самом деле?

— Вообще-то это сделала я, — поправилась Грейс, неохотно разделив славу с герцогиней. — Ваша бабушка передала мне изумруды до того, как грабители открыли дверцу экипажа.

Легкая улыбка скользнула по лицу Томаса. После короткого неловкого молчания он заговорил:

— Вы так и не сказали, почему до сих пор не в постели. На дворе ночь, вы безусловно заслужили отдых.

— Я… хм… — «Похоже, придется ему сказать. Все равно он увидит завтра пустое место на стене в галерее». — Ваша бабушка высказала очень странное пожелание.

— Все ее пожелания довольно странны, — немедленно отозвался Томас.

— На этот раз… — Глаза Грейс гневно сверкнули. И как она только докатилась до такой жизни? — Не думаю, что вам захочется помочь мне принести портрет из галереи.

— Картину?

Грейс кивнула.

— Из галереи?

Еще один безмолвный кивок.

— Полагаю, речь идет не об одном из тех квадратных полотен скромных размеров?

— Вы говорите о натюрмортах с фруктами?

Томас кивнул, испытующе глядя на Грейс.

— Нет. — Не дождавшись ответной реплики герцога, она добавила: — Она хочет портрет вашего дядюшки.

— Которого?

— Джона.

Томас понимающе склонил голову и невесело усмехнулся:

— Он всегда был ее любимчиком.

— Но ведь вы его даже не знали, — заметила Грейс. В голосе Томаса ей послышалась отчужденность, словно он сам был свидетелем особых милостей, оказываемых герцогиней любимому сыну.

— Разумеется, не знал. Он умер еще до моего рождения. Но отец рассказывал мне о нем.

Лицо герцога приняло замкнутое, непреклонное выражение. Было ясно, что он не желает обсуждать эту тему.

Грейс растерянно замолчала, не зная, что сказать, ожидая, пока Томас соберется с мыслями.

Наконец, очнувшись от оцепенения, он поднял голову и заговорил:

— Но этот портрет выполнен в натуральную величину.

Грейс тотчас представила себе, как, едва держась на ногах, снимает тяжелую картину со стены.

— Боюсь, что да.

На мгновение Грейс показалось, что Томас готов повернуть в сторону галереи, однако в следующий миг он надменно вскинул голову, выпятив подбородок, и снова превратился в грозного, неприступного герцога Уиндема.

— Нет, — твердо возразил он. — Вы не станете возиться с картиной посреди ночи. Если старуха непременно желает заполучить этот чертов портрет, пусть дождется утра и попросит одного из лакеев принести его.

Грейс силилась улыбнуться, ведь Томас пытался встать на ее сторону, но усталость обратила улыбку в вялую гримасу. Вдобавок Грейс давно усвоила, что герцогине лучше не перечить.

— Уверяю вас, больше всего на свете мне хочется сейчас улечься в постель, и все же проще выполнить пожелание ее светлости.

— Вовсе нет, — непререкаемым тоном отрезал Томас, а затем, не дожидаясь ответа, повернулся и зашагал вверх по лестнице.

  8