36 
— Интересно.
— Ты про фирму?
— Про тебя.
— Про меня?
— Ты так скромничаешь, говоря о создании процветающей юридической фирмы, зато безмерно бахвалишься, когда речь заходит о твоей готовке.
Элиот рассмеялся.
— Потому что я — сначала повар, а потом юрист. Послушай, почему бы тебе не смешать пару коктейлей, пока я вылезу из этого костюма? Я вернусь через пять минут. А потом ты увидишь, как творит истинный гений кулинарного искусства.
— Если вдохновение не придет, мы всегда сможем сесть в автомобиль и поехать за гамбургерами в «Макдоналдс».
— Филистимлянка.
— Их гамбургеры трудно чем-то перебить.
— Я заставлю тебя съесть ворону.
— И как ты ее приготовишь?
— Очень смешно.
— Если ты приготовишь ее очень смешно, не знаю, появится ли у меня желание ее съесть.
— Если я приготовлю ворону, вкус у нее будет бесподобный. Ты ее съешь, оближешь пальчики и попросишь добавки.
Она так ослепительно улыбнулась, что он мог бы простоять весь вечер, глядя на нежный изгиб ее губ.
* * *
Эффект присутствия Тины оказывал на Элиота такое странное влияние, что его это даже забавляло. Никогда раньше он не был таким неуклюжим, как в тот вечер. Ронял ложки, переворачивал баночки и бутылочки со специями. Забыл о поставленной на огонь кастрюле с водой, и вода, закипев, выплеснулась из-под крышки. Ошибся, смешивая ингредиенты соуса для салата, и ему пришлось начинать все с самого начала. Она подтрунивала над ним, и ему это безумно нравилось.
— Элиот, ты уверен, что на тебя не действует коньяк, выпитый в моем кабинете?
— Разумеется, нет.
— Тогда, может, тот коктейль, что мы выпили здесь?
— Нет, просто такой у меня стиль.
— Рассыпать пряности — это твой стиль.
— Создается ощущение, что кухня используется по назначению.
— Ты уверен, что нам не стоит поехать в «Мак- доналдс»?
— Разве они пытаются создать впечатление, что их кухня используется по назначению?
— У них не только хорошие гамбургеры…
— У их гамбургеров такой вид, будто их уже использовали.
— У них потрясающий картофель фри.
— Да, я что-то рассыпаю. Хорошему повару необязательно быть аккуратным.
— А память у него должна быть хорошая?
— Память?
— Горчичный порошок, который ты собираешься добавить в соус для салата;
— И что?
— Ты его добавил минуту тому назад.
— Добавил? Спасибо тебе. Мне бы не хотелось начинать все в третий раз.
Смех у нее был чуть хрипловатый, почти как когда-то у Нэнси.
И хотя во многом Тина отличалась от Нэнси, в общении она так напоминала ему первую жену. Особенно разговором — непринужденным, веселым, умным.
Конечно, полной уверенности у него быть не могло, но он начал склоняться к мысли, что судьба, с нехарактерной для нее щедростью, вдруг подарила ему второй шанс обрести в жизни счастье.
* * *
Когда они покончили с десертом, Элиот второй раз наполнил чашки кофе.
— Все еще хочешь поехать в «Макдоналдс» за гамбургером?
Салат с грибами, феттучине Альфредо и забаглионе сделали бы честь лучшим ресторанам.
— Ты действительно отличный повар.
— А с чего мне было тебе лгать?
— Наверное, теперь мне придется съесть ворону.
— По моему разумению, ты ее уже съела.
— И даже не заметила перьев.
Пока они перешучивались на кухне, еще по ходу приготовления обеда, Тина начала думать о том, что закончится все, скорее всего, постелью. А когда пообедали, точно знала, что закончится, но Элиот ее к этому не подталкивал. И, если на то пошло, она тоже не подталкивала его. Все происходило естественным путем. Как вода в реке бежит от истоков к устью, а не наоборот. Как сначала собираются облака, а уж потом бьет молния и гремит гром. Тина понимала, что они нужны друг другу, физически, духовно, эмоционально, а потому случиться между ними могло только что-то хорошее.
Их сближение шло быстро и неотвратимо.
По приезде в дом Элиота перспектива сексуальной близости тревожила Тину. Последние четырнадцать лет, с тех пор как ей исполнилось девятнадцать, она спала только с Майклом. А последние два года вообще ни с кем не спала. Разумеется, первый из этих двух она оставалась женой Майкла и считала необходимым хранить ему верность, пусть они уже проживали отдельно, а потом развелись. Позднее, в связи со смертью Дэнни и постановкой «Магии», ей было не до романтических отношений. И теперь она чувствовала себя неопытной девочкой. Гадала, а знает ли она, что нужно делать? Боялась, что в постели проявит себя неумелой, неуклюжей, нелепой, просто дурой. Она говорила себе, что секс — та же езда на велосипеде, однажды научившись, уже не забудешь, но фривольность аналогии уверенности не добавляла.
36 
