Особенно,... 
19 
В горнице сидел один Лихослав. На нем кроме штанов была надета только неподпоясанная домашняя рубаха, подчеркивающая широкую спину. «А хорошо, что он не костлявый», – невесть отчего подумала колдунья. Волосы русые он сегодня в косу не собрал, так оставил. И выглядел как-то необычайно уютно. Буяна даже умилилась: будто он не первый год в дом вхож, будто она уже тысячу раз вот так его видела. Вообще, хотелось подойти к нему, обнять, прижаться к спине его и пожелать…
Хоть и сидел варлок к лестнице спиной и скрипа никакого под ногами волшебницы не было, а стоило девушке начать спуск, как:
– Доброе утро, милая… – Вот именно этого и пожелать. – Смотри, какое солнце поднялось! Загляденье!
Девушка обогнула чародея и прислонилась боком к столу перед ним. Он поднял на нее чистые, невинные глаза, которые не давали ни малейшей возможности к чему-нибудь придраться.
– Как спалось? – немного хрипло спросила она.
– А как может спаться, когда я знаю, что через стенку ты в постельке почиваешь?
Буяна подумала, что зря вчера она ограничилась одной пощечиной, вернее, ее попыткой. «Он нарочно меня дразнит», – подумала она и ласково улыбнулась.
– А мне – так прекрасно.
Варлок одобрительно на нее смотрел.
– Не стой, милая, садись, творожку со сметанкой да вареньицем откушай. Чаек скоро будет. Не стесняйся меня, краса ненаглядная.
«А может, и прав Веденя – где я еще найду мужика, что сможет и за пояс меня заткнуть, и слово ласковое молвить, да к месту. И частенько первое оно же второе. Хм, да что же это ты ко мне как лист банный пристал?»
Ведьмочка нашла все обещанное, расставила на столе и присела. Варлок подпер щеку рукой, разглядывая все это добро. Буяна снова ему улыбнулась:
– Ну поведай мне все-таки, что ты вчера хотел рассказать, до того как мы тут бои потешные устроить сподобились!
Лихослав словно задумался: на самом деле просто любовался да наслаждался.
– Да странное кое-что обнаружил я в доме, что мне князь отрядил. Очень уж странное. Хотел с тобой посоветоваться. Может, это обычаи в Зареславе такие, да я просто не знаю их.
– Что же такое там странное? – пожала плечами колдунья, засовывая в рот огромную ложку с творогом, обильно политым черничным вареньем. – Я много раз там бывала и ничего странного не видала.
– А за досками смотрела?
– Какими досками?
– Какими стены обшиты изнутри. Кстати, зачем?
– Нет, зачем мне доски-то отрывать?
– Вот это и показать хочу.
– Хорошо, зайду посмотрю. Только сначала мне надо на базар, а позже – к князю. Подождут твои доски до обеда?
– Подождут, Буянушка.
Ведьмочка поставила рядом с собой кружку и вопросительно посмотрела на варлока, тот кивнул. Разлив чай, они еще какое-то время сидели молча, похлебывая оный да закусывая плюшками-ватрушками. Солнышко ласково светило в оконце. Посвистывала-заливалась пташка какая-то. Со двора раздавалось азартное хэканье рубящего дрова дружинника. Шваркала метла по земле утоптанной. Кто-то смеялся вдалеке. Белые красным расшитые рушники покачивались от ветерка легонького. Хорошо было до невозможности.
– А ведь этой ночью меня могли убить. – Буяна глянула в кружку и укусила ватрушку.
Варлок внимательно смотрел на колдунью, ожидая продолжения. Казалось, он может так просидеть вечность, столько терпения и понимания было в его взгляде.
– Лихослав, я же простая ведьма. Я хоть и люблю позабавиться иногда и с дружиной в бой вылететь иной раз не откажусь, да только не мое это – опасность ожидать из-за каждого угла. Видеть убийцу в каждом прохожем, вечно готовиться к нападению. Я дом свой люблю. Домовой у меня хороший. Даже вот Кузьму, кота, люблю, хоть и ссоримся мы с ним по пять раз на дню. Нравится мне людям помогать: лечить, гадать, с нечистью разбираться, заговоры на всякое доброе дело творить.
Она замолчала.
– Я понимаю, милая. Все понимаю.
– Понимаешь? Да как же ты можешь понять? – Она подняла на него глаза раскосые зеленые. – Думаешь, я тебя не знаю? У меня и подруги в других княжествах есть, да и на шабаши я летаю каждую луну. Знаменитый варлок Лихослав – гроза злодеев и чудищ! Сколько битв ты прошел? Сколько раз с чудищами разными сходился не на жизнь, а на смерть? Сколько дорог тобою исхожено? Сколько шрамов у тебя на теле? Сколько – в памяти? Что за жизнь это такая – путь бесконечный, дорога, вдаль уходящая? Что за сердце такое – что только чужбине радо? Разве понять тебе ведьму, которая только в гости да на шабаш летает?
19 
