Последние отзывы

  43  

По дороге домой Эбби встретила Бонда. Он увидел ее первый и радостно заспешил ей навстречу.

— Ваша мать сказала, что вы отправились на прогулку, — сообщил он.

Эбби рассеянно кивнула.

— Послушайте, Эбби. — Бойд зашагал рядом с девушкой, приноравливаясь к ее шагу. — Я ужасно сожалею о том, что наговорил в пятницу о Флинне, и вообще.

Говорит искренне, с жаром, отметила про себя Эбби. Придется поверить! Она и сама в прошлую пятницу не отличалась ангельским терпением.

— По-моему, мы оба немного погорячились.

— Как я рад, что встретил вас. — Он вроде бы расслабился.

Во всяком случае, приятно, что хоть кто-то стремится ее видеть, подумала Эбби.

— Если хотите, можно немного пройтись по парку.

— С удовольствием! Единственная возможность на этой неделе пообщаться с вами.

— Столько дел на фирме? — спросила Эбби, когда они пересекли Эрмитаж-роуд.

— Один из владельцев фирмы отправляется в Нью-Йорк-Сити, где ему предстоят весьма серьезные переговоры. И он берет меня с собой в качестве помощника. Своего рода боевое крещение. Очевидно, думает, что я готов для крупных дел.

— Приятно слышать, Бойд. Поздравляю!

— Но на следующей неделе, когда я вернусь, мы сможем больше времени проводить вместе...

— Тогда начнется «Выставка на траве», — покачала головой Эбби.

— А я как раз собирался ее посмотреть. Можем сходить вместе.

— Боюсь, я буду очень занята. Вызвалась добровольно помогать организаторам выставки.

— Значит, снова будете целыми днями пропадать с Флинном, да? — нахмурился Бонд.

Эбби резко остановилась и, вскинув брови, уничтожающе посмотрела на своего спутника.

— Я полагала, что вы больше не собираетесь делать какие-либо замечания в адрес Флинна.

— О, я понимаю, что вы имеете в виду, Эбби, — поспешно пошел он на попятную. — От вас сейчас требуется сохранять хорошую мину, пока не кончится вся эта история с замужеством вашей матери. И если при этом обязательно встречаться с Флинном...

Раздавшийся неподалеку крик прервал его рассуждения:

— Эбби! Иди сюда! Мне нужно поговорить с тобой!

Голос Сары Мерилл Эбби узнала сразу, но ей понадобилась чуть ли не целая минута, чтобы разглядеть ее фигуру среди болельщиков, столпившихся возле поля для софтбола^[3]*.

— Уверена, что это насчет «Выставки на траве», — пояснила Эбби. — Мы с ней быстренько поговорим. Ведь у Сары, похоже, перерыв в игре.

— Конечно, ничего не имею против. Мне нравятся Мериллы. Вы в курсе, что эта семья подарила колледжу Эштон-корт и все такое?

— Да, — сухо отрезала Эбби.

— Ну, разумеется, в курсе. — Бойд расплылся в глупой улыбке. — Я забыл, что вы провели здесь большую часть жизни.

Когда они подошли к полю, Сара как раз побежала за битой. Эбби с Бойдом уселись на первый ряд трибуны, рядом с укрытием для игроков, и стали ждать ее возвращения.

Несмотря на то, что игра шла между двумя местными любительскими командами, и у игроков было больше скорее энтузиазма, нежели мастерства, народу на трибунах собралось немало, и болели все очень страстно.

— Так вот, я закончу свою мысль насчет Флинна, — уверенно продолжал Бойд. — Я понимаю, что в данный момент вы бессильны, что-либо изменить и поэтому вынуждены его терпеть. Я тоже могу иметь дело практически с любым человеком, если вижу свет в конце туннеля. Даже с Флинном Грэйнджером.

Эбби сердито нахмурилась. Какое благородство, саркастически подумала она. Мериллы очаровательные люди, не правда ли? А Флинн — ничто, грязь под башмаками Бонда. Единственное различие, какое она могла видеть, — деньги...

Сара ловко ударила битой по мячу, и толпа радостно вскрикнула. Но один голос перекрыл все другие, или по крайней мере так показалось Эбби. Очень хорошо знакомый голос.

Она обернулась и посмотрела вверх на трибуну. И тремя рядами выше и чуть в стороне увидела Флинна. Он орал от всего сердца, так, будто у него в жизни не было других забот.

В этот момент Эбби поняла, что, хотя она и с презрением относится к лицемерию Бойда, его слова совершенно ее не задели. У нее уже давно исчезли последние иллюзии по поводу этого человека, заботящегося превыше всего о собственной карьере. Но за Флинна ей стало до боли обидно. Как смеет, он — черт-те кто! — смотреть на Флинна сверху вниз! На Флинна, талантливого художника, акварели которого сияют внутренним светом! На Флинна, равнодушно взирающего на все условности и нелепые законы светского общества! На Флинна, ставшего неожиданно столь близким и дорогим ее сердцу!

  43