Последние отзывы

  18  

— Степан Иваныч, ты-то куда пошлепал? Дуй назад. Не сразу, куда ты ломанулся? Цветы понюхай. И по-тихому назад.

Я уселся — затылок удобно поместился меж пузатых колонок балконной ограды, не смотреть, как мэр уносит мертвую спину. Тихо. Я вздрогнул, когда стукнула балконная дверь.

— Вы не будете больше есть? — Невеста нарядилась в докторский халат — неузнаваема. — Я могу убирать со стола?

Я кивал на ее вежливые речи: решила взяться за ваше питание, время есть — каникулы, все к Вите поближе, хоть не буду волноваться, что он там ест; я кивнул, правильно, и обернулся — точно в меня, через витой прогал меж колоннами, снизу глядел Иван Трофимович. Дождавшись моего взгляда, он выдавил:

— Теперь и вы поняли. Им не хватит, если я уйду. Я им нужен с потрохами. Теперь я от вас не жду.

Девушка опустила чистые кулачки в карманы — ноги расступились шире.

— Вам удобно сидеть? Замечательно. Послушайте меня, серьезный разговор.

— Попозже.

— Я мешаю вам думать?

— Я жду, когда вы станете на свет. В юбке ты или нет.

Она подумала и отодрала пуговицу за пуговицей от пахнущего стиркой халата.

Я зажмурился и положил руки на прохладный камень за спиной.

Невеста вытирала стол — нагибая голову, волосы скользили по щекам и скрывали губы, я теперь каждый день буду видеть ее, сонная боль тупо тыкалась в сердце, она взялась нас кормить, осенние дни, тревожные со школьных времен: придешь, а в классе — новенькая, одна, ей пока не с кем сидеть; поворачивал за невестой голову, не понимая, куда же я смотрю; такая — глаз не отведешь, а на посторонний вопрос: ну, что за ноги? грудь? — споткнешься: не заметил; такая — кажется, на каждое ее движение должна собираться толпа, а нам удивительно щедро: она сдвигает стулья, полотенце встряхивает и вешает на батарею, существует в комнате, где я.

— Черт возьми! Может, ты и на меня внимание обратишь? — взорвался Старый. — Дождусь я?

— Дождешься, я тебя в богадельню сдам! Сопли распустил, мэра гонишь в гроб! Степан Иваныч, что там за потолок?

— Я тебе доложу! — Старый махнул кулаком на открывшийся рот Ларионова. — Подвесной потолок. Помнишь восемьдесят девятый год, высотка у кинотеатра «Казахстан»? Что-то подобное. Сто метров на шестьдесят. От пола — двадцать два! От основного потолка — тридцать сантиметров. Основной потолок сплошной, неповрежденная гидроизоляция. Кровля в приличном состоянии. Чердак мы прочесали — чистый.

— А светильники?

— Там вся проводка в чердаке, как на ладони, непроницаема. И теперь вопрос, откуда крысы в подвеске? Она висит на железных штырях, полметра расстояния до каждой стены. Стены глухие, ни трубы, ни кабеля. В проекте доступ людей на подвеску не предусмотрен. И мне предлагают поверить, что оттуда падают крысы. Что я считаю? Ничего я не считаю. У меня единственное соображение: крыса замечается лишь при ударе о пол. Никто не видит, откуда она вывалилась. Задрали голову, ага, трещины в потолке. Значит, оттуда. Кто знает, какие игры вертят местные, — я не знаю. Приносит какой-нибудь недовольный горожанин пасюков и кидает из-за сцены.

— Два года подряд, — прошептал Ларионов. — Извините.

— И заметь, Старый, — подхватил я. — Падают чаще крысята. Если стадо действительно гуляет на подвеске, ясно, что чаще оступаются молодые — сходится.

— Сходится, — кисло кивнул Старый. — Но крысят и проще наловить живоловкой, для кидания. Сперва-то я предположил, что в гостинице имеются скрытые полости, допустим — правительственная связь. Хотя для чего правительству связываться с этим гадюшником? Или технические ходы кирпичами заложили и сами забыли. Но вряд ли бы я их прозевал на осмотре. Или мне пора квасом торговать.

— Если они не могут зайти на подвеску, надо исходить из того, что они на ней и живут.

— Живут? На плитах в палец толщиной? А гнезда вьют из экскрементов? И жрут экскременты? А что пьют?

— Я прощаюсь с вами, — прозвенела невеста. — Жду на ужин. Не ругайтесь.

Я обратился к Ларионову:

— Что там, голая подвеска? Никакого строительного мусора?

— Как положено, слой керамзита. Насыпью.

— Они в керамзит зарылись!

— Ты не лети, это ж необъяснимо: сплошной кишащий крысняк. И в нем торчит чистая гостиница, где крысы — только в потолке! Да почему же? Кругом — раздолье. Это было б естественно, если бы в гостинице два года шли дератизационные мероприятия — объяснима тогда миграция, объяснимо такое редчайшее мозаичное расселение, вот как в Волгограде, где они забились на шестнадцатый этаж…

  18