Лёгкий, ненавязчивый романчик 
90 
– Да это ваш малыш вчера козу подоил и никого не подпускал – мол, госпожа просила.
На какое-то время мне показалось, что она говорит о грудничке – сколько же можно было валяться без памяти, что младенец успел вырасти и уже доит коз? Но потом я вспомнила, что путешествую с двумя «малышами», и облегченно выдохнула.
– Спасибо, молоко очень вкусное…
– Может, вы булочку хотите?
– Не откажусь, – стесняясь собственной прожорливости, призналась я.
Совестно было объедать женщину, которой я самым подлым образом подарила надежду, чтобы теперь безжалостно отнять… Но полтора литра молока, выпитые на голодный желудок, не успокоили, а только раззадорили зверский аппетит.
Деревянный стол рядом с большой беленой печью в мгновение ока был уставлен простой, но сытной деревенской едой. Выскоблив деревянной ложкой до блеска целую тарелку молочной каши, я впилась зубами в гигантский калач, сама пугаясь его размеров – ничего, хоть половину сгрызу… В результате же осилила еще целых пять штук, косясь на домашнюю колбасу – но немыслимым волевым усилием решила все-таки ограничиться уже съеденным. Тем более что новое платье и без того едва не трещало по швам…
– Кто этот мужчина, который нас вчера сюда привел? – Не решаясь задать самый важный вопрос, я начала издалека.
– Староста наш, – поморщилась женщина.
За уничтожением продуктов она следила с таким умилением, словно в жизни не видела ничего приятнее субтильной девицы с аппетитом кузнеца.
– А почему вы на него кричали?
– Ой, да это долгая история… Дочка его, Ладка, в моего Васятку влюбилась, да и он на нее запосматривал – девка видная, хоть и егоза. Только папаше такой зять без надобности – ему все прынца подавай! – Дарья снова скривилась, выражая нелицеприятное мнение о непомерных амбициях деревенского старосты. – Да ведь сердцу не прикажешь! Вот и стал он моего Васю на свой манер перекраивать: мол, не бывать свадьбе, пока тот не научится какому-нибудь делу, построит дом и сможет содержать семью. А Васенька не ремесленник, он музыкант!
– Вот бы его с Ианом познакомить! – Заслушавшись, я совсем забыла, что речь идет об умирающем в соседней комнате парне.
– Так вон уже – учит его бренчать на этом инструменте басурманском! Нет чтобы сперва поесть как следует, сил набраться…
– Может, и басурманский, зато какие звуки Иан из него извлекает… Как – УЧИТ?! Он что же… – в последний момент я заменила «жив» на более нейтральное, – …уже встает?!
– Нельзя?! – Женщина испуганно прижала ладони к груди.
– Отчего же… Если хочет и может – пусть встает… – Голова пошла кругом.
Что здесь вообще происходит? Может, у «Васеньки» есть давно разлученный с семьей брат-близнец? Хотя мать-то должна об этом знать… Да и не такого высокого полета эта птица, чтобы кто-то мечтал занять его место. Я должна увидеть все собственными глазами!
Иан играл – вдохновенно, одухотворенно, закрыв глаза и целиком отдавшись музыкальной стихии. Если прежде, заклиная животных разученными наизусть мелодиями, с поджатой к подбородку ногой (скрипку-арфу следовало придерживать коленом) он напоминал мне застывшего над болотной гладью журавля, то теперь, погруженный в импровизацию и выражающий только собственные чувства, виртуоз производил совершенно другое впечатление. Мне представилась последняя пушинка на облетевшей голове седого одуванчика: ветер снова и снова пытается сорвать маленький парашютик и унести вместе с семечком далеко-далеко, но он продолжает упрямо держаться…
Захотелось раскинуть руки и взмыть над деревней – впрочем, не мне одной. Разинув рты, вокруг – кто на пеньке, кто прямо на земле, – сидела добрая половина местного населения.
Финальная нота, прозвенев, еще некоторое время висела в воздухе, а затем осыпалась хрустальной пылью. Не удержавшись, я захлопала в ладоши. Будто очнувшись от гипноза, остальные слушатели подняли на меня затуманенные глаза… А затем разом подхватились и бросились прочь, только пятки засверкали. На месте остались только маэстро и какой-то незнакомый парень… смутно знакомый… не может быть!!!
А вот он меня, похоже, узнал с первого взгляда – хотя тут сложно было не догадаться, наверняка в деревне сейчас не так уж много приезжих. С размаху бросившись на колени, «знакомый незнакомец» принялся тыкаться головой в серую дорожную пыль – ни дать ни взять, вареное яйцо в солонку кунается…
– Спасибо, госпожа! По гроб жизни!
90 
