Особенно,... 
83 
Когда в начале десятого мы вернулись в лагерь, то я был немедленно вызван в штаб. На этот раз это был не «большой военный совет в лагере команчей», а нормальное «производственное совещание». Выслушав наши доклады, Фермер записал что-то себе в блокнот, а потом сказал:
— Молодцы! Поработали все сегодня неплохо, но предстоит еще попыхтеть.
— А что такое? — поинтересовался Бродяга.
— Ну, пока вы там сало и бимбер потребляли и за колхозницами бегали, я тут головой думал.
— Ну и что надумал? — спросил Бродяга.
— Ноги нам делать отсюда надо, вот что! Так что слушай мой приказ. Провести передислокацию отряда вот в этот район. — И Фермер, положив на стол трофейную карту, карандашом очертил крупный лесной массив километрах в пяти к северу от той рощи, где мы находились. — Начало движения — двадцать три ноль-ноль. Так что готовьтесь. Еще какие-нибудь новости есть?
Я поднял руку:
— Я Трошину позывной дал.
— Какой?
— Бухгалтер.
— А что так?
— В уме считает быстро — артиллерист…
— Ну и добре.
Мы действительно засиделись на одном месте, а с учетом того, что нам еще предстояло выплавлять взрывчатку из снарядов и тренировать новых членов отряда, следовало подыскать местечко потише и подальше от магистральных дорог. Массив, выбранный командиром, был большим, местами заболоченным, лесом, раскинувшимся между деревнями Дмитрево и Малые Бесяды, на площади в пару десятков квадратных километров.
«А что, — подумал я, — весьма удобно — и до шоссе, на котором мы планировали провести пару диверсий, недалеко, и уйти есть куда. Да и до заветного дупла завтра недалеко ехать». Хотя, если честно, в успех оперативной игры Бродяги я не сильно верил.
К моему удивлению, за прошедшие три дня наша группа успела обрасти таким количеством барахла, что нашему зампотылу в лице Казачины пришлось изрядно постараться, чтобы разместить все «нажитое непосильным трудом» в транспорте.
Поскольку собирать мне, кроме личных вещей, было особо нечего, то я стал помогать Бродяге ликвидировать следы нашего присутствия. Не все, конечно, а те, что могли указывать на некоторую специфичность нашей «гоп-компании». Ведь понятно, что обычные окруженцы не стали бы строить радиопомост, да и кучки металлических опилок, оставшиеся после потрошения снарядов, тоже следовало спрятать. Пока мы, подсвечивая себе фонариками, занимались хозработами, я спросил у Александра:
— Слушай, а что ты, когда Старинову и Судоплатову приветы передавал, не сказал от кого?
— Понимаешь, Тоша, я вначале хотел сказать, что привет от «Фермера», но в последний момент вспомнил, что этот позывной был у генерала Скоблина.
— А это кто такой?
— Из белых, но в тридцатые работал на ГПУ — НКВД — помогал при похищении генерала Миллера.
— Это начальник РОВСа который?
— Да.
— Тогда палево было бы.
— Скоблин при невыясненных обстоятельствах исчез в тридцать седьмом.
— Что значит «исчез»?
— Кто говорил, что его НКВД ликвидировало, Судоплатов писал, что Скоблин погиб во время бомбежки в Испании, а некоторые — что он бежал в Америку.
— Тады ой!
— Но поиграть на этом можно, обдумать только все как следует надо.
— Ну, там видно будет. К дуплу пойдешь?
— А кто еще сможет?
— Верно, но мы с Люком тебя прикроем.
— Я на это надеюсь.
Потом Шура опустился на четвереньки и при свете двух фонарей еще раз осмотрел землю:
— А, все равно найдут, если будут по-серьезному искать… — И, встав, отряхнул колени.
ГЛАВА 45
Пять километров до новой базы наша колонна проехала за два часа. Неплохой результат, если учитывать, что мы ехали ночью, по совершенно незнакомой местности, а дорожные указатели здесь появятся лет через тридцать, никак не раньше. Люк с Тотеном и Зельцем ехали впереди колонны на мотоцикле, я вел «ублюдка», в котором, расположившись на тюках с имуществом и выставив на каждую сторону по пулемету, разместились Дед Никто и Бухгалтер. За мной ехали на «эмке» командир вместе с Бродягой, а замыкал колонну «Опель», за рулем которого гордо восседал ефрейтор Чернов.
Проехав Волковщину и Скнаревичи, мы повернули на север и вскоре доехали до хутора Дмитрево, за которым и начинался интересовавший нас лес. Самое смешное, что в этом лесу тоже была смолокурня, о чем свидетельствовала надпись «Смола» на советской карте.
83 
