Особенно,... 
125 
В комнату тихо постучали, Ланин открыл глаза. На пороге стояла Люба. Она была в кремовом вышитом кимоно из китайского шелка, которое он же и привез ей когда-то, и которое тогда облегало ее фигуру, а теперь было ей слишком просторно. Лицо ее было измучено и бледно.
— Слышу, ты не спишь, я тоже всю ночь провалялась, бок кололо так, что хоть вой…
Он не ответил ей. Он смотрел на нее странным больным взглядом, смысла которого она не могла разобрать.
— Тебе на работу сегодня, — начала она, но Ланин сморщился и так яростно замотал головой, что она остановилась.
Мысль о том, что нужно идти на работу, показалась ему особенно гадкой. Работа, программы, колонки — все это было ничтожным перед лицом его скорой смерти.
— Нет, Люба, нет, — забормотал он, — всего этого теперь не будет. Главное, ты прости меня, ты только прости.
— Что ты, за что мне тебя… — начала было она, но он перебил ее.
— Нет, Люба, нет, прости, — говорил он, глядя ей в лицо.
Она увидела, что он всхлипывает. Это было немыслимо, за десятилетия их общей жизни она ни разу не видела его плачущим, он бывал грустным, но гораздо чаще веселым, бодрым, вечно он шутил, когда-то ее даже раздражала эта напускная, как ей казалось, веселость, но давным-давно она привыкла.
— Ты болен, по Москве ходит страшный вирус, новый, по «Эху» сказали, разновидность… — она запнулась. По большому лицу ее мужа, по страшно и некрасиво исказившемуся лицу этого человека, из огромных раскрытых его глаз текли слезы, настоящие мутноватые слезы, которые стекали по вискам, по щекам и мочили подушку. Она вскрикнула, бросилась вытирать их пододеяльником, бормоча: «Да что ты, что с тобой…» Но вскоре со словами «сейчас, сейчас, мы все сделаем, этот вирус проклятый», побежала на кухню — за градусником, за чаем с лимоном, лекарством… Когда она уже подавала ему чай — в тонкостенном стакане с подстаканником — так он любил — странная мысль мелькнула у нее: если бы он почаще так болел, не заболела бы я. Но она сейчас же прогнала ее и заговорила с Ланиным ласковым, мягким голосом, как говорят с детьми.
Глава вторая
Сказка про черного дракона его друзей и детей
Жил-был черный дрокон со своими друзями — индийской онокондой и зеленым мамбо. Както рас они отправелесь в поход. Они пириправились через горы кишаще гамадрилыми. И через долину кешащю тигроми. Много что они повидале. Даже самых реткостных улиток. Они переплыли через озиро, а на дне этого озира было полно раков отшелников. Они перешли через поля и увидили мышей малюток. Их цель была в иньдию. Где жила индийскаоя оноконда. Итак они дошли до Индии. Там черный дрокон увидел индийских носорогов.
Наступило лето, она отщипнула неделю от отпуска и гуляла с Теплым по московским паркам, дивилась его всеведению, он знал названия жуков, птиц и бабочек, всего летающего и ползающего в Битце, в Измайлове, родном Нескучном. Он вырос, очень вырос за этот год, ее сын, все меньше был похож на щеночка, все больше — на мальчика Тему. И сделал новый виток внутрь, еще ближе к стране черного дракона и анаконды, еще дальше от нее. Научился писать не только буквы, слова, но и целые предложения, невероятно рано! И крупно, криво, изо дня в день, вечера в вечер, записывал и иллюстрировал свои странные сказки. Тетя хотела вернуть его назад. Она понимала, он убежал туда, в Африку, потому что… Но сил проговорить это до конца не хватало. И виновато тянула его обратно, на свет Божий — его и себя. И дышала с трудом, обжигая легкие непривычно-чистым, разреженным воздухом мира без него. Без ежедневных разговоров, эсэмэсок, стишков, шуточек, без всего этого кормящего душу нежного сумрака. Тема был ее психотерапевтом, Тема помогал преодолеть ломку без потерь. Он и сам отогрелся немного, разговорился, снова привык к ней — мгновенно, всего за два-три дня, за неделю!
Она специально расспрашивала его не про драконов и анаконду, а про то, что росло, летало и жужжало вокруг, и в чем он тоже прекрасно разбирался.
— Я вижу, мама, ты ничего не знаешь, — с улыбкой хмурился Теплый в ответ на ее вопросы о мошках, жучках и бабочках.
И отвечал подробно, тщательно: «Это сенница луговая, это крапивница…»
— А это божья коровка, — радовалась Тетя, и Тема важно соглашался, — да, божья коровка.
Добавлял, подумав:
— Почти все божьи коровки хищники, знаешь?
125 
