Последние отзывы

  40  

И не знала бы Дениса.

— Аля, пора. — В дверь гримерки постучали.

Аля встала. К черту воспоминания! Елена Ларионова должна уступить на два часа место другой женщине, глядевшая на нее из зеркала ярко накрашенными глазами из-под кокетливой шляпки с пером.

— Иду, — отозвалась Аля и в последний раз провела пуховкой по лицу.

Зал был полон. Аля, ожидая за кулисами, почувствовала, как легкая тошнота подступает к горлу. Еще минута, и она выйдет на залитую светом сцену, два часа будет жить в другом, искусственно созданном мире, словно пластиковая фигурка в диораме. Страшно… и упоительно… Отрешиться от собственных забот, забыть об изорванном в лохмотья сердце, о счастье, которое поманило, повело за собой, а потом безжалостно бросило в кромешной тьме.

— Аль, ты что, заснула?

Ее больно толкнули в бок, и Аля поняла, что замешкалась и пропустила момент выхода. Она сделала глубокий вдох и шагнула на сцену, оставляя позади Алю Ларионову с ее сердечными муками.

Илья, сидевший в первом ряду, хлопал громче всех. Как талантлива его Аля! Бесспорно, звезда. Одаренная, красивая, как магнитом притягивающая к себе все взгляды. Каждый ее жест — произведение искусства… А ее голос? Он завораживает, околдовывает, и неважно, что она говорит, главное — слушать, наслаждаться его чарующими нотками…

Илья был уверен, что никто в зрительном зале не испытывает столь сильных чувств, как он. Он был бы неприятно удивлен, если бы кто-нибудь сказал ему, что он ошибается…

На последнем ряду амфитеатра, у самого выхода сидел мужчина. Он был молод и хорош собой; его длинные светлые волосы и загорелая кожа привлекали взгляды многих. Одет он был просто: джинсы, футболка и легкая темная куртка-ветровка, но все сидело на нем отлично, не скрывая, что у молодого человека прекрасная фигура. В руках он сжимал букет из семи красных роз и время от времени морщился от боли, когда очередной шип впивался в ладонь. Подбородок молодого человека украшали несколько свежих порезов, знакомых мужчинам, которые не часто пользуются бритвой; а более светлая, чем на лбу, кожа указывала на то, что совсем недавно он носил бороду.

Когда на сцене появлялась Елена Ларионова, лицо молодого человека преображалось до неузнаваемости. В спасительной темноте зрительного зала, где никто не мог стать свидетелем его слабости, он наконец признавался в любви.

Эта женщина перевернула верх дном всю его жизнь. Когда он натолкнулся на нее в тайге, такую беспомощную, несчастную, в уродливой одежде, он и подумать не мог, чем закончится для него эта случайная встреча. Человеколюбие заставило его помочь бедной девушке, но уже через сутки он точно знал, что не успокоится, пока не убедится — опасность для нее окончательно миновала. Она стала так дорога ему, эта темноглазая Аля. Вначале он думал, что она — сумасшедшая, потом, что она — ангел. Теперь все встало на свои места. Она — актриса, известная и талантливая, а Денис ничего не представляет собой в том блестящем мире, куда она стремилась вернуться.

А ведь он знал, что так будет! Просил, чтобы она оставила его в покое. Но с равным успехом можно было бы умолять звезды погаснуть или реку — течь в обратном направлении. Разве Аля могла измениться по его желанию и стать уродливой, глупой, вульгарной, чтобы он в ужасе отшатнулся от нее?

Но она была тем, кем была, и он любил ее так, как мужчина только может любить женщину.

Она была создана для него. Он знал это также твердо, как знал охотничьи тропы и повадки животных. Без нее он был несовершенным существом, обреченным на вечное скитание в поисках гармонии, с ней ему не нужно было ничего искать. Она была его домом, его истиной, его целью. Она была его Любовью, и больше ему нечего было желать…

И все же он позволил ей уйти. А что ему было делать? Она хотела домой, ей угрожала опасность, она привыкла к другой жизни… Он ничего не мог ей предложить, значит, надо было держаться и не ныть. Разговоры о нежных чувствах не для него, он человек дела. А она всегда найдет кого-нибудь, кто будет рядом и сумеет позаботиться о ней…

Но сказать было проще, чем сделать. Ревность помогла ему расстаться с ней, не дрогнув, но потом накатила такая тоска, что хоть волком вой. Он вернул Паку машину и ушел в тайгу, надеясь, что лишения вытравят ее из памяти. Не тут-то было. Она все время была рядом с ним. Мерещилась за кустарником, звала в журчании ручейков, ласкалась мягким мхом. И во сне не было ему покоя — повсюду он видел только ее, слышал ее голос.

  40