93 
Под ногами хрустели ветки. Обручев пробирался сквозь чащу осторожно, стараясь не шуметь, и все равно чувствовал себя так, словно на спине у него прикручена корабельная сирена и кумачовый транспарант «Долой самодержавие!». И вроде бы не стояло в лесу зловещей тишины, когда даже сверчки опасливо умолкают с приближением хищника: пригретая северным солнцем живность голосила вовсю. Что-то щебетало над головой, колотило крошечными молоточками по стеклянной банке, скрипело на разные тона, перебирало невидимые четки, шуршало в корнях и металось среди ветвей. И все равно ощущение смутной угрозы не оставляло человека.
С приближением к берегу пруда заросли становились все гуще. Под ногами подчавкивало. От воды поднимался в неподвижном воздухе прозрачный пар, отдающий железом и тухлыми яйцами. Похоже было, что скальная глыба навалилась своим весом на древний гейзер, и теперь из-под нее сочились кипящие ювенильные воды. Сквозь чащу просвечивали ослепительно-желтые и рдяно-бурые наросты серы у родника.
– Александр Михайлович! – окликнул Обручев вполголоса, стискивая в руках винтовку. – Где вы?
– Идите к берегу, – донеслось над водой.
Геолог раздвинул обсыпанные колючими почками гибкие, зеленые побеги и оказался на самом берегу. Можно было ожидать, что вода окажется чистой: ручей тек с близких гор, родник бил из-под земли. Но пруд наполняла насыщенная бурая жижа. Запах гнили мешался с сероводородной вонью.
Горячая вода стекала в низину по ступенчатым уступам, обросшим соломенной серной бородой. На одном из этих уступов, более широком в сухой его части, и примостился зоолог вместе с охранявшим его комендором. С насеста пруд виден был как на ладони. Никольский приветственно помахал Обручеву рукой, потом прижал палец к губам – мол, не кричите – и поманил к себе. Черников только бросил беглый взгляд и вновь принялся осматривать берега в поисках возможной опасности.
– Караулите у водопоя? – спросил Обручев, добравшись до импровизированного наблюдательного поста.
Никольский мотнул головой.
– Здесь нет водопоя, – ответил он вполголоса. – За полдня мы не увидели ни одного животного крупней лисы. Если бы здесь водились лисы.
– Тогда что же вас держит? – с интересом осведомился геолог. – Я-то найду образцов под ногами, хотя бы в подтверждение принципу актуализма. А вам бы, может, стоило наверх подняться, оттуда равнина видна.
– За эти полдня, – отозвался Никольский, – я уже дважды переосмыслил свое понимание здешнего животного мира. Неохота останавливаться.
– Просветите тогда уж и меня, – предложил Обручев, присаживаясь на выломившийся из стены родникового колодца кусок рыжего кремнистого туфа.
– Осторожно! – вскрикнул Никольский. – Замрите!
– Что случилось? – встревожился геолог, застыв в неудобной позе.
Зоолог ловко смахнул веткой что-то, лежавшее совсем рядом с опиравшейся о камень рукой старого ученого.
– Эти твари очень больно кусаются, – объяснил он. – Вроде бы не ядовиты, но… было крайне неприятно.
– Мне, – веско промолвил Черников. – Она меня укусила.
Обручев вгляделся. За пол-аршина от свисавшей с камня полы шинели перебирало передними лапками насекомое невыносимо омерзительного вида.
– Экая пакость! – помимо воли вырвалось у геолога. – Таракан, что ли?
Для прусака существо определенно было крупновато: с большой палец. Приплюснутое, длинноногое, оно вполне уместно выглядело бы на бробдингнегской кухне, если бы не передние лапы – вытянутые и когтистые. Они не касались земли и хищно трепетали на весу на пару с длинными, хрупкими усами. Из-под жильчатых крыльев проглядывало блеклое жирное брюхо.
– Не совсем, – отозвался Никольский. – Похоже, что это общий предок тараканов и богомолов. Хватает добычу передними лапами и тащит в рот. Челюсти у него – дай боже.
– Переходная форма? – переспросил Обручев.
Зоолог с детской непосредственностью пошевелил насекомое палочкой. Тварь зашипела – Обручев дернулся от неожиданности – и цапнула палочку когтями.
– Или очередное природное меккано, – ответил он. – По всем признакам это новокрылое насекомое. При этом туловище и особенно проторакс у него совершенно тараканьи, передние ноги – почти богомольские, а сзади… видите?
– Жало? – предположил Обручев, близоруко прищурясь.
– Яйцеклад, – поправил Никольский. – Вообще-то у тараканов и богомолов нет яйцеклада. Примитивная черта? Или очередной кусочек головоломки, который природе некуда было пристроить?
93 
