Особенно,... 
116 
— Меризи, проверь остальные комнаты.
Шуко, взяв со стола тяжелый бронзовый подсвечник, пошел следом за художником. Побледневший Натан ринулся к балкону, где стоял шкаф с распахнутыми дверцами:
— Чтобы вас дьявол побрал! Они забрали все оружие!
— Ну и черт с ним, — отмахнулся герцог. — Куплю вам новую шпагу, сколько бы она ни стоила!
— Сдалась мне эта шпага! Там был мой кинжал!
Натан сидел за столом, закрыв лицо большими ладонями, и желал умереть. Я понимал его состояние, потерять кинжал — это все равно, что лишиться руки или верного друга.
Шуко хмурился и тяжело молчал.
Гертруда толкнула дверь, вошла стремительно, с суровым лицом, обняла Натаниэля за плечи:
— Мы найдем клинок. Обещаю.
Натан поднял голову, невесело улыбнулся, как и все мы, понимая, что Ливетта огромна, а следов убийцы и грабители не оставили. Все, кто видел их, — мертвы.
— Я сделаю что смогу, — Гера говорила решительно и жестко, — но сейчас мне надо проводить Людвига на аудиенцию.
— Сейчас? — изумился я. — После всего случившегося?!
— Князья церкви не привыкли ждать. Надо покончить с разговорами как можно быстрее и заняться делом.
— Часом больше, часом меньше, неважно. Делайте что нужно, — сказал Натан. — Его милость отправил на поиски своих людей, хотя не думаю, что это принесет пользу.
— Гера, нам нельзя мешкать! — не согласился с ним Шуко.
— И что ты сделаешь? — Она нахмурилась. — Что? Будешь ходить по улицам, спрашивая, не пробегал ли тут кто, размахивая кинжалом стража? Или разыскивать клинок в оружейных лавках? Или допрашивать скупщиков краденого? Ты знаешь, где найти именно того, кто нам нужен, не переполошив все городское дно? Лишь потеряешь время и будешь далеко, когда придет время. Я поговорю с клириками, они могут помочь.
— Чудо нам не помешает, — сказал я ей.
В зал арсенала, где мы сидели, вошел мессэре Клаудио Маркетте.
— Что он тут делает? — с нескрываемой ненавистью к законнику спросил Шуко.
— Я известила Орден о наших проблемах. Так требуют правила.
— Ты магистр. Тебе виднее.
Она действительно следовала правилам. При утрате клинка Братство обязано заявить об этом в Орден.
— Господа, я сожалею о вашей потере, — сказал Маркетте, и лицо у Шуко стало таким, что всем было понятно, куда он мысленно желает засунуть законнику это сожаление.
— Что вы предприняли?
— Все, от нас зависящее, госпожа фон Рюдигер. Если клинок где-нибудь появится или пойдет слух о нем, наши люди тут же сообщат вам. Городская стража предупреждена и также ведет поиск. Они ищут того, кому это было выгодно. У меня нет сомнений, что пришли именно за кинжалом.
— Ну, кому это выгодно, и так понятно, — глядя в потолок, с нехорошей усмешкой сказал цыган.
— Не надо намеков, мессэре. Скажите прямо.
— Извольте… мессэре. Выгоднее всего это Ордену. Насолить Братству вы всегда горазды.
— Некоторые люди помешаны на мании преследования, — рассмеялся законник. — О том, что сегодня играют стражи, а их одежда и оружие будут лежать в апартаментах, снятых герцогом ди Козиро, знала половина города.
— Я прошу извинить господина Шуко за его необдуманные слова, — Гертруде приходилось выдавливать из себя это извинение, оставаясь дипломатичной. — Проигрыш в сегодняшней игре немного расстроил его.
— Охотно принимаю ваши извинения, магистр, — сказал законник. — Могу ли я поговорить с мессэре Сильбером? Мне требуется составить подробное описание кинжала, я пригласил нашего художника для эскиза.
— Конечно же, господин Сильбер с радостью вам поможет. Правда, Натаниэль? — Последние слова она особо выделила, и тот неохотно произнес:
— Конечно.
— Чудесно. Позвольте вас оставить. У меня с господином ван Нормайенном и господином Шуко еще есть неотложные дела.
Она вышла из арсенала на улицу, и нам пришлось последовать за ней. Только здесь, в саду, подальше от чужих глаз, Гера холодно спросила у цыгана:
— Какая муха тебя сегодня укусила?
— Я считаю, что они в этом замешаны.
— Но зачем говорить об этом ему? Если даже ты прав, мы ничего не можем доказать. А если ошибаешься, то Маркетте может и не проглотить оскорбление, и тогда конец всем нашим договоренностям. Мы останемся у пустой тарелки только потому, что ты неспособен помолчать. Из-за твоей несдержанности мне приходится унижаться перед этим ублюдочным сукиным сыном и вымаливать прощение! У законника!
116 
