Особенно,... 
40 
Когда-то здесь было несколько комнат. Возможно две или три. Но сейчас межкомнатные стены были сломаны, и получилось большое помещение. Справа от двери располагался стол, за которым в настоящий момент сидело несколько человек. По одну сторону стола было место хозяина, встречавшего у двери посланника. По другую — в качестве уважаемого гостя, сидел японец в чине майора. Рядом с ним почтительно наклонил голову солдат, надо думать, переводчик. Ещё двое солдат застыли неподвижными фигурами по обе стороны двери, на этот раз изнутри помещения. Напротив них вдоль стены вытянулись несколько молчаливых фигур — телохранители хозяина. Надо сказать, что для этой цели господин Ляо подобрал не самых маленьких своих бойцов. В руках одного из них ручной пулемёт Льюиса смотрелся буквально игрушкой. «И где он только такого откопал?» — мелькнула в голове посланника мысль.
Пройдя к столу, он пододвинул себе стопку подушек и небрежно на ней развалился.
Сидевший сбоку майор невозмутимо разглядывал новое действующее лицо.
Тишину нарушил переводчик.
— Господин Ляо! Потрудитесь представить нам вашего неожиданного гостя! — это скорее походило на приказ.
— Приношу свои извинения, господин майор, что не сделал этого сразу же! — склонился в почтительном поклоне хозяин дома, уже успевший сесть на своё место. — Позвольте вам представить подполковника Веллера. Он наш друг из Германии.
На каменном лице японца отразилось изумление. Встретить в этой глуши немецкого офицера, да ещё такого ранга — он явно не ожидал. Поманив к себе переводчика, майор что-то ему сказал.
— Не трудитесь, господин майор. Я неплохо знаю ваш язык, — подполковник протянул руку, и подскочивший сбоку китаец вложил в неё чашку с чаем. — Если у вас есть какие-то вопросы — можете задать их мне лично.
— Вот как? Но я ничего не слышал о вас, господин подполковник. Какую службу вы имеете честь представлять?
— Ничего удивительного, господин майор. И дальше бы не услышали, коли обстоятельства к этому не вынуждали бы. Я представляю здесь военную разведку вермахта — абвер. А вы?
— Аналогичное подразделение императорской армии, господин подполковник.
— Ваш командир — полковник Сато?
— Ваша осведомлённость делает вам честь, господин подполковник.
— Передавайте ему моё искреннее уважение.
— Вы знакомы?
— Да.
— Позволено ли мне будет осведомиться, что привело вас сюда, господин подполковник?
— Стечение обстоятельств — не более. Прошу меня простить, господин майор, но наш хозяин проявляет признаки беспокойства — он не говорит по-японски. А ваш переводчик ничего ему не переводит. Увы, но моё дело связано именно с ним.
Огано поклонился.
— Разумеется, господин подполковник. Полагаю, у нас с вами ещё будет время для беседы…
— Господин Ляо! — голос Веллера прозвучал как удар кнута. — Я хочу выразить своё неудовольствие! Господину У будет очень неприятно узнать, что наши совместные интересы поставлены под удар. Вами, любезный Ляо!
— Любезный господин! Но в чём же провинился ваш покорный слуга?! — вся поза грозного хунхуза сейчас выражала искреннее раскаяние.
— Во-первых, любезный Ляо, моя почта! Она стала опаздывать!
— Тысяча извинений, любезный господин! Нам мешают пограничники!
— Они мешают вам уже десять лет. Однако же, раньше вы на это не жаловались, ведь так? Кстати, раз уж мы коснулись этой темы… где женщина?
— Какая женщина, мой господин?
— Ляо… — казалось, воздух в зале заледенел. И слова подполковника острыми льдинками отскакивали от стен и потолка. — Я не люблю, когда меня обманывают…
— Милостивый господин… я… и в мыслях не было… как мог ваш покорный слуга…
— Дочь старшины заставы.
Хунхуз, словно ища поддержки, оглянулся на майора.
— Мы… это вышло случайно… нашей целью был…
— Командир заставы, — кивнул Веллер. — Знаю. А она здесь при чём?
— Они были вместе… так вышло…
— Плохо, любезный Ляо! Вы очень сильно мне помешали. Я буду вынужден… просить господина У, чтобы он принял соответствующие меры, дабы такое впредь не повторялось …
Лицо хунхуза сейчас напоминало лицо восковой статуи. Да и его телохранители тоже не остались безучастными — до них тоже, наконец, дошёл весь ужас создавшегося положения. Веллер сейчас говорил на мандаринском диалекте — и большинство присутствующих его понимали.
40 
