49 
Телефон звонил и звонил, не переставая. Рейчел открыла глаза. Она так и лежала посреди гостиной. А телефон, казалось, разрывался на части. Наконец он смолк. Но тут же до ее слуха донеслись трели мобильного. Затем все снова стихло.
Рейчел облегченно вздохнула. Она никого не хочет ни видеть, ни слышать… никого.
С трудом поднявшись, она поплелась в ванную. И чуть не упала в обморок, увидев свое отражение. Боже, как же жутко она выглядела! Открыв кран, Рейчел начала смывать косметику, размазавшуюся по лицу. Она не услышала шум открывающейся двери.
— Привет, мам! — Натали влетела в ванную и, подбежав к ней, крепко прижалась со спины.
Рейчел вздрогнула. Боже! Дочь сейчас увидит ее лицо.
— Милая… как ты здесь оказалась? — растерянно спросила она, продолжая умываться и втайне надеясь, что холодная вода хоть как-то поможет. — Ты же была с бабушкой во Франции.
— Ну, если бы мы могли до тебя дозвониться, то наверняка сообщили бы тебе о своем прилете, — с небольшой долей иронии в голосе заметила Кэролайн, появляясь следом за внучкой.
Рейчел выпрямилась, посмотрела на мать. Та, увидев дочь, нахмурила брови, но тут же взяла себя в руки.
— Натали, пойдем-ка разберем твои вещи, — предложила она тоном, не терпящим возражений. — С мамой ты поболтаешь и завтра, когда проснешься.
— Да, сейчас, бабуль! — Натали быстро покинула ванную, напоследок чмокнув маму в плечо.
— Спасибо, — прошептала Рейчел, благодарно глядя на Кэролайн.
— Я пойду помогу Натали, — кивнула та в ответ. — А ты пока попробуй привести себя в порядок. — Она удалилась, оставляя дочь одну.
Рейчел стерла с лица косметику, взглянула на себя в зеркало. Кожа покрылась красными пятнами. Такое всегда с ней случалось из-за слез. Вздохнув, она наложила на лицо сначала обыкновенный крем, а затем тональный. При неярком свете должно быть незаметно.
Решившись, Рейчел покинула наконец ванную.
Кэролайн сидела на диване в гостиной и смотрела телевизор. В квартире царил полумрак, и Рейчел мысленно поблагодарила маму за подобную предусмотрительность.
— Где Натали? — тихо спросила она.
— Уже в постели, — ответила Кэролайн. — Зайдешь пожелать ей спокойной ночи?
— Да, конечно. — Рейчел направилась к спальне дочери.
Когда она вновь появилась в гостиной, Кэролайн все еще смотрела транслирующееся шоу и делала вид, что увлечена происходящим на экране. Рейчел подошла к ней и молча села рядом. Кэролайн обняла ее за плечи и прижала к себе.
— Даже боюсь спрашивать, что случилось, — со вздохом прошептала она.
Рейчел всхлипнула, запоздало осознавая, что зря нанесла тональный крем.
— Он бросил меня, мама. Он вернулся и тут же бросил меня, — прошептала она срывающимся от душивших ее рыданий голосом.
— Кто? Фрэнк? — удивленно поинтересовалась Кэролайн.
— Да какой Фрэнк, мама, — отмахнулась Рейчел. — Джастин.
— Ничего не понимаю. Может быть, ты расскажешь мне все по порядку?
Рейчел неожиданно почувствовала некоторое облегчение оттого, что мама рядом, что она, как раньше, защитит ее от всего на свете. И она обо всем поведала ей, от того момента, как встретила Джастина на Тенерифе, как поняла, что любит его, и закончила их последним разговором.
Кэролайн слушала, не перебивая. Она прекрасно понимала, насколько ее дочери тяжело давалось это признание. И она искренне хотела помочь ей и поддержать ее.
— Ну что же, — заметила она, когда Рейчел замолчала. — В принципе ничего страшного не произошло.
— Он ненавидит меня, мама, — с болью в голосе прошептала Рейчел. — И ты говоришь, что ничего страшного?
Кэролайн крепче прижала дочь к себе.
— Милая моя, — с улыбкой ответила она, — конечно же он сейчас очень зол. И его можно понять. Ты пятнадцать лет скрывала от него правду. И даже встретившись на острове, все равно продолжала это делать. Дай ему время остыть. Поговори пока с Натали. Им нужно встретиться. Она должна знать своего отца. И, ты же помнишь, я всегда тебе говорила, что это нужно сделать. Надо дать возможность людям самим решать, будут они общаться или нет. Нельзя делать выбор за других.
— Да, теперь я это понимаю, — вздохнула Рейчел.
Рассказав все матери, она почувствовала некоторое облегчение, словно переложила хотя бы часть груза своих проблем на чужие плечи.
— Но что же мне теперь делать? — спросила она. — Я же люблю его.
49 
