211 
Мне очень хотелось спросить «почему?» Андрею явно тоже. Однако мы сдержались.
Президент Соединенных Штатов окинул нас острым взглядом и – я готов поклясться – подмигнул, став при этом вдруг очень похожим на самого себя с киноафиши.
– Господин президент, – проговорил я. – Пожалуй, у меня все же есть просьба. Она вас не задержит.
– Хорошо, – кивнул Форд.
– Позвольте пожать вашу руку.
Гаррисон Форд протянул мне ладонь не колеблясь. Рука у него была сильная и жесткая – рука столяра-краснодеревщика.
– Прощайте, мистер Шчербаков, – произнес он негромко.
– Прощайте, мистер президент, – ответил я.
После ухода президента нам пришлось подождать еще полчаса, пока к нам не пропустили Кейт. Наверное, это были самые долгие полчаса в моей жизни. Нам оставалось только разглядывать злосчастные коробочки и бороться с искушением их открыть – а всем известно, что тяжелее этого ничего нет.
Кейт ворвалась, раздвинув здоровенных лбов, подпиравших двери.
– Господа русские, – объявила она, – поехали.
– Куда? – удивился я.
– Отсюда, – отрезала она.
– А разве нас выпустят? – удивился Андрей.
– Я договорилась, – безапелляционно бросила Кейт. – К вам приставят охранников, но ехать можно. Кто будет против – пусть спорит с президентом. Главное – успеть в аэропорт, ваши билеты у меня.
– Кейт… – пробормотал Заброцкий. Щеки его стремительно розовели.
Я избавил его от моральных терзаний.
– Знаете, езжайте куда хотите, – объявил я им. – А мне есть чем заняться. Охранник мне в этом не помешает.
Эти двое вылетели из Овального кабинета как на крыльях. Я из приличия выждал пару минут, потом тоже вышел. Естественно, за мной увязался один из лбов.
– Мистер, – полюбопытствовал я, когда мы вышли на лужайку перед Белым домом. За оградой уже толпились репортеры; я заметил давешнего рыжебородого мужика, виденного по телевизору в гостинице. – Где тут ближайший почтамт?
Охранник молча кивнул.
– Вот и славно, – улыбнулся я.
Мне было кому позвонить. Ничего, что международная связь с Ригой влетит мне в копеечку. Вряд ли кто-то еще звонил Эльзе из Западного полушария.
Вашингтон, округ Колумбия.
30 сентября 1979 года, воскресенье.
Анджей Заброцкий
По дороге в аэропорт я начал потихоньку отключаться. Даже не от усталости – она перегорела еще к утру, – а просто так. От избытка впечатлений. Мы пережили такое, чего не переживал никто, мы видели такое, чего никто не видел и, надеюсь, больше не увидит. И теперь организм брал свое, со щелканьем вырубая предохранители.
– Пожалуйста, положите вещи на конвейер и пройдите через детектор.
Я облокотился на стойку и тупо наблюдал, как Сергей проходит таможенный контроль. Слышал, видел и ничего не понимал. Мозг даже не пытался обрабатывать поступающую информацию.
Рама противно взвизгнула и мигнула красной лампочкой.
– Пожалуйста, снимите часы и выложите из карманов все металлические предметы!
Щербаков послушно выгреб карманы и снова шагнул сквозь раму. Детектор опять завизжал.
– Ах да, – устало сказал Сергей. – Должно быть, это.
Он вытащил из кармана ту самую бархатную коробочку. Похоже, он, как и я, напрочь забыл о президентском подарке.
– Что это? – поинтересовался таможенник.
– Не имею ни малейшего понятия, – чистосердечно признался Щербаков. – Посмотрите.
Чиновник поднес коробочку к глазам, нажал на кнопку, побледнел, побагровел и захлопнул коробочку так стремительно, словно в ней лежал скорпион со значком «лучеактивно».
– П-проходите, сэр, – проблеял он, одной рукой подталкивая коробочку к Щербакову, а второй пытаясь наугад нащупать кнопку конвейера.
Сергей пожал плечами, забрал коробочку, распихал мелочь по карманам и, подхватив чемодан, зашагал к тамбуру. Таможенник долго и упорно буравил взглядом его спину.
– Прошу вас, – наконец повернулся он ко мне, продолжая, однако, коситься в сторону Щербакова. – Положите вещи на конвейер и пройдите через детектор.
Я послушно поставил чемодан на ленту, снял часы и начал опорожнять карманы.
Семь патронов от «кольта», ключи, два патрона от «кольта» и патрон от «штейра». Мелочь на два доллара, которую не примет ни один банк. Еще три патрона от «кольта». И маленькая бархатная коробочка.
Чиновник пошел полосами и вытянулся в струнку. Руки у него как-то странно подергивались, словно он хотел отдать честь, но не мог решить, какой именно рукой следует салютовать.
211 
