Особенно,... 
25 
Я скосил глаза. Под передним сиденьем, противно поскрипывая на поворотах, чернела груда пластиковых мешков. Для трупов. Ихних – если они попробуют схватиться за оружие, или наших – если мы окажемся хоть самую малость менее ловкими, быстрыми и везучими, чем они. Кто бы ни были эти «они».
Въезжая в предместье, водитель фургончика выключил сирену и сбавил ход. Мы осторожно проехали еще пару улиц и затормозили около потрепанной серой «Вятки», на которой только что надписи не было «Служебная».
Стоящий рядом с авто плотный мужик в свитере подошел к нам.
– Опергруппа? Это мы вызывали. Я из отдела по…
– Знаю, – отмахнулся Кшиштоф. – Ты дело говори: где, кто, сколько?
– На Кривой улице, – принялся рассказывать полицейский в свитере. – Двухэтажный деревянный дом. Квартира на первом этаже в конце коридора. Трое или четверо, все вооружены.
– Ясно. – Кшиштоф распахнул дверь и явил все свои два метра на свет божий. – Стефан, возьмешь ружье и проследишь за окном. Остальные – за мной.
Стефан, или, как его уважительно именуют все, кроме Кшиштофа, пан Ставицкий, извлек из фургона укороченный двухствольный штуцер. Убойнейшая штука. А он еще снаряжает его особыми пулями – «экспресс» и тому подобное. Один мой знакомый охотник такой пулей медведя наповал уложил. Одной. Что такая штучка с человеком проделать может – думать неприятно.
– Трещотки кто брать будет? – осведомился Ставицкий, захлопывая дверцу.
Вопрос был явно риторический. Не любят почему-то в лодзенском отделе автоматы. В Варшаве наоборот – вовсю ими пользуются. Мы как-то приехали на одно задержание, естественно, когда уже все кончилось и даже трупы увезли, так там гильз сударевских было что в тайге шишек.
– Вот здесь, – шепотом произнес полицейский, – эта дверь.
Кшиштоф пригляделся к замку. Замок выглядел достаточно хлипко, как, впрочем, и вся дверь.
– Янош слева, стажер справа, – тихо скомандовал он. – На счет «три» – раз, два…
При слове «три» удар кованого ботинка Кшиштофа вынес фанерную дверь ко всем чертям. Я влетел в комнату следом за ним. Пистолет впереди, руки дрожат, колени подгибаются – ой, чтой-то сейчас будет…
Нас переиграли. Первая комната, в которую мы так геройски ворвались, оказалась проходной. В ней не было никого, за исключением ободранного шкета, которому и семнадцать-то можно было дать с большой натяжкой. Шкет этот не стал тянуться за спрятанным под подушкой пулеметом, а вместо этого завопил на весь дом:
– Позор! Облава!
Из соседней комнаты немедленно грохнул выстрел. Я метнулся за кресло, Янош – к стене. Кшиштоф, так и стоя посреди комнаты, выпустил две пули во что-то мне не видимое. Из соседней комнаты донесся скрип досок. Мне потребовалось две секунды, чтобы сообразить, что сие означает. Окна комнат все смотрят в одну сторону, и бандиты, если они не полные идиоты, должны были сообразить, что за окнами мы будем следить. Да и зачем им в окна соваться, если стену в этой дощатой хибаре можно плечом проломить? Кшиштоф это тоже сообразил.
– Стажер! За ним! – взревел он и выстрелил сквозь стену.
Я вылетел в коридор. На наше счастье, окно в конце него как выбило, по всему видать, еще военной бомбежкой, так его никто и не застеклил.
– Стой, стрелять буду!
Идиотизм полнейший. Но инструкция. Улепетывающий бандит, само собой, припустил еще быстрее. Я выстрелил один раз, целясь по ногам ниже колена. Попал. Вблизи убегавший оказался вполне прилично одетым парнем примерно моих лет – может, на год-два старше.
– У-у, гнида полицейская, – простонал он, держась за простреленную ногу. – Москальска крев.
– Ремнем перетяни, – посоветовал я, продолжая держать его на прицеле.
– Что за шум, а драки нет? – Из-за угла дома появился пан Ставицкий со штуцером наперевес.
– Да вот, – показал я на подстреленного, – убегал.
– Бегун, значит? – осведомился, подходя, Ставицкий. – И далеко бежать собрался? За Карпаты или дальше, за Урал?
– За Одру, – огрызнулся раненый.
– Вот только тебя немцы и ждут, – от души расхохотался Стефан. – Таких, как ты, они на границе без предупреждения стреляют.
Я спрятал пистолет в кобуру, натянул перчатки и поднял из травы небольшой бумажный пакетик, выброшенный раненым, как он считал, незаметно от меня.
– Что там? – насторожился Ставицкий.
Я осторожно раскрыл пакетик. Внутри был порошок – «крупные, слегка розоватые кристаллы ромбовидной формы». Точь-в-точь как нам показывали на инструктаже три недели назад.
25 
