Особенно,... 
52 
Сверху не было видно лиц и не слышно криков – если они вообще были, в чем Диего сомневался. Толпа ждала – спокойно, без лишней суеты, твердо зная, что ее добыча уже никуда не денется.
Бывший визирь тоже понял это – и, присев на миг, развернулся и бросился на ближайшего справа стражника!
Удар встретил его в полете и отбросил назад, на доски, хрипеть и задыхаться. Стражники тоже ждали этого последнего броска – и потому в ход пошел не ятаган, а кулак.
Он все же сумел подняться. Сплюнул, выкрикнул что-то и, заковылял к лестнице, подволакивая правую ногу с вывернутой ступней.
Толпа расступилась перед ним – на десять шагов. А затем – снова сомкнулась.
Досматривать Раскона не стал.
– Эти ваши анчаровые финики, – медленно произнес он, – занятная штука. Вкус у них такой… специфически необычный. Я бы с удовольствием приобрел… немного.
– Не стоит беспокоиться, реис, – в тон ему ответила Осман. – Немного анчаровых фиников я вам… подарю.
16-е згая, 35 миль от бухты Радужного цветка.
– Галеры впереди! – выкрикнул марсовый. – Две, нет, три, нет, много!
– Что-о-о-о?!
Глядя на первого помощника, Диего подумал, что ему стоило бы поделиться с ун-капитаном своими подозрениями. Знай он заранее, как выглядит Энрике Кэмпбелл в бешенстве, непременно бы так и сделал – а теперь остается лишь надеяться, что Великий Огонь или остатки рассудка не дадут ун-капитану зарубить посла шаха прямо на мостике «Мстителя».
– Ну и где, – хрипло, словно задыхаясь, выдавил первый помощник, в упор глядя на бея Эшама, который о чем-то озабоченно перешептывался со своим слугой, Мехмедом Ули. – Где ваша хваленая магия?
Ун-капитан имел все основания для бешенства. Его первоначальный план: воспользоваться ночной темнотой и выскользнуть из бухты вдоль берега – был отвергнут советниками Осман как чрезмерно рискованный. Слишком опасные воды: отмели, подводные скалы, ночные твари Морского Старца, из-за которых даже рыбаки не рискуют задерживаться в море после захода солнца. В последний довод Раскона верил слабо, зная, что природная склонность бешбешей к хвастовству, помноженная на «сладкую травку» лучше любой магии превратит в жутких монстров даже морских крокодилов,[21] но первые два крыть было нечем. У иторенов не было надежных карт, а у бешбешей – лоцманов. Так, по крайней мере, они утверждали.
К тому же их предложение на первый взгляд смотрелось куда лучше ночного плаванья в неизвестных водах. Для всех наблюдателей «Мститель» по-прежнему стоял на якоре и вряд ли кто-то из них смог заметить скользившую по волнам тень. Фрегат выходил из бухты в разгар отлива, под штормовыми парусами – ни буруна под форштевнем, ни пены в кильватере. Заклятье – то же, что скрывало Трон-дерево – ставил придворный маг Осман, и по его словам, оно должно было надежно скрывать их не меньше двух суток.
– Насколько я могу судить, – озабоченно глядя на паруса, произнес брат Агероко, – наложенные в порту заклинания по-прежнему действуют.
Диего тоже посмотрел на паруса – бессильно повисшие, словно роскошное платье на огородном пугале. Ветра не было, ни малейшего дуновения.
– И если, – продолжил монах, – действие их и впрямь соответствует словам творителя, то увидеть наш корабль можно, лишь подойдя вплотную к нему.
Или точно зная, куда нужно смотреть, вспомнил Диего. Большая часть подобных маскировочных заклятий проницаемы изнутри – формула «Меня не видит никто, я вижу всех» стара как сама магия. И заклятья эти не рассчитаны на то, что кто-то может начать подавать сигнал из-под них.
– Как же, действует! – скривился ун-капитан. – Защитный покров, что скроет нас от любых глаз? А?! Накормили нас кучей дерьма – и что дальше?!
Слуга посла при переводе наверняка постарался сгладить речь первого помощника, но услышав и этот смягченный вариант, Эшам, побелев, схватился за рукоять ятагана. Это был жест не дипломата, но воина. Впрочем, весь облик молодого – на вид ему было не больше двадцати пяти – бешбеша явно свидетельствовал, что боевое седло и звон клинков послу куда привычнее и милее дворцовых коридоров.
– Тан капитан, я понимаю чувства ваших людей, но подобное оскорбление у нас принято смывать кровью. А поскольку бей Эшам представляет…
– Кровью! – перебил слугу Энрике. – Ха-ха! Совсем скоро крови здесь хватит, чтобы смыть любое оскорбление вашему вш… шахству!
– Тан Раскона! – повысил голос Мехмед.
52 
