Особенно,... 
17 
— Тут не только наши собрались, несколько человек аж из Марьино добрались. На разведку, как говорят. Наши пока только до Дубровки с объявлениями дошли. Но, сами знаете, слухами земля полнится.
Толпа представляла собой зрелище несколько сюрреалистическое — вообразите себе несколько сотен человек обоих полов, разного возраста и социального статуса, собравшихся на обычном таком среднерусском поле. Народные рубашки в клетку соседствовали с модными пиджаками, а простенькие сарафаны с вещевого рынка — с дамскими брючными костюмами от ведущих домов моды. Может, в силу такого расслоения, а может, еще по какой причине, но толпа была непривычно молчалива. Обычно, когда собирается столько народу в одном месте, то разговоры сливаются в непрерывный гул, однако не в этом случае. Нет, назвать эту тишину мертвой было нельзя, но я слышал даже, как посвистывает ветер в полыни.
— Давай! — негромко сказал Виталик, незаметно для окружающих подтолкнув меня вперед. — Ты у нас теперь главный. — Обернувшись, я не заметил на лице друга всегдашнего шутливого выражения, наоборот — он был крайне серьезен!
Поправив висевший на плече автомат, я сделал несколько шагов вперед, оказавшись между офицерами и толпой.
— Товарищи! — Слово «господа» мне показалось совершенно неуместным в данной ситуации. Ведь мы и были сейчас именно товарищами, товарищами по несчастью, товарищами по общей беде. — Началась война! В стране объявлено чрезвычайное положение! — Только сейчас я начал осознавать весь ужас случившегося и почувствовал, как горло стискивает невидимая стальная рука. «Очнись! Не хватало еще, чтобы ты, мать твою, командовал тут, заикаясь и мямля, как интеллигент в КПЗ! — Резкий вдох через нос, затем мысленная команда мышцам шеи максимально напрячься, задержка дыхания и медленный-медленный выдох ртом. — Вроде отпустило…»
— Командованием я назначен военным комендантом этого района! — Привычная терминология облегчала мою задачу, помогая строить фразы. — В связи с этим объявляю всех военнообязанных мобилизованными! — Вот теперь люди ожили, и по толпе прокатился глухой ропот.
— С какой это стати?! — крикнул кто-то из задних рядов. Голос вроде мужской, но истеричные интонации больше подошли бы стареющей стерве. — Вы мне не указ! Мы все сейчас же отправляемся домой!
«Только паники с разбеганием по кустам под лозунгом: „Спасайся кто может!“ мне для полного счастья не хватало! Но на горло брать не будем, при истерике разумные доводы, как правило, на слух не воспринимаются».
— Вы не потрудитесь выйти вперед? — громко, но размеренно и спокойно предложил я паникеру. — А то вас плохо слышно…
«Так, пара мужчин в первом ряду скривили в усмешке губы. Буду знать, что на них можно рассчитывать!»
— Вы вообще-то кто такой?! — снова взвизгнул, протолкавшись вперед, местный смутьян — невысокий толстячок, чье пузо нагло выпирало из-под спортивного костюма «Хуго Босс». Он требовательно потряс сжатым кулаком и повторил свой вопрос. Стоящий у него за спиной рослый парень с фигурой борца и одетый в недешевый костюм поморщился.
— Я-то? — Эх, давно мне в таких «терках» участия принимать не приходилось, все больше с культурными людьми общаюсь… — Капитан Заславский, а что вас беспокоит?
— Я заместитель префекта Дробченко! — визгливости в голосе у толстяка не убавилось, но вид при произнесении этой тирады он принял настолько горделивый, что к нему больше подошло что-нибудь вроде: «Божьей милостью, самодержец всероссийский!»
— И?
— Я требую уважения к нашим гражданским правам!
Судя по реакции окружающих, гражданские права — это было последнее, о чем они сейчас думали.
— Да кто же их нарушает?! — насмешка в голосе Сибанова была явной. — Или вы подпадаете под двадцать третью статью федерального закона? Вы под следствием? Отбываете наказание?
— У меня… у меня сердце… — Хитрый заход Виталика явно выбил чиновника из колеи.
— И справка есть? Если есть, то ничего не можем поделать. Будете нести нестроевую службу.
— Но я должен получить повестку!
— Не вопрос! — широко улыбнулся подполковник. — Назовите ваши фамилию и имя-отчество.
— Дробченко Артур Вениаминович. Одна тысяча девятьсот шестьдесят пятого года рождения.
Сибанов жестом фокусника вытащил из кармана куртки блокнот с ручкой и принялся что-то быстро писать:
17 
