ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Леди туманов

Красивая сказка >>>>>

Черный маркиз

Симпатичный роман >>>>>

Креольская невеста

Этот же роман только что прочитала здесь под названием Пиратская принцесса >>>>>

Пиратская принцесса

Очень даже неплохо Нормальные герои: не какая-то полная дура- ггероиня и не супер-мачо ггерой >>>>>

Танцующая в ночи

Я поплакала над героями. Все , как в нашей жизни. Путаем любовь с собственными хотелками, путаем со слабостью... >>>>>




  78  

Пороховой дым ленится даже перелезть через фальшборт — иначе нам пришлось бы несладко. Вместо того он просто висит за бортом, хоть рукой гладь: только вот не видно ничего, и наводить орудия приходится по выкрикам наблюдателей с марсов. Разумеется, все это пустая трата ядер: берберы достаточно трусливы и довольно нами учены, чтобы пытаться лезть на таран или абордаж. Им, глупым, важно выйти из гавани. Нам же важно, чтобы они не могли доставить в нее добычу. Даже если они что-то где-то продадут — хотя бы в Триполи — пиратское гнездо не получит с того ни мараведи. Алжирскому же дею следует платить армии… Мы все здесь надеемся, что первому из берберийских разбойников станет еще скучней, чем нам, и он согласится не трогать испанцев — не на веки вечные, все равно ведь нарушит договор, — а на год. Купцы в Барселоне уже поняли, что проще содержать собственный флот, чем чужой… или отстаивающийся в гаванях королевский. Так что гаванские верфи ждет работа — а меня возвращение домой. К тебе — поскольку ты и есть мой дом!

Фернандо, твой навеки

Сегодня ветер есть. Он каждый день есть, утром и вечером, чего бы кто ни писал в письмах. И вот сегодня дей наконец соскучился. От гавани спускается под легким бризом лучшая и последняя ставка алжирского флота, его единственный линейный корабль. Шестьдесят четыре орудия. Больше тысячи головорезов. И, наконец, просто очень толстые борта.

Росомах внутри шепчет:

— Медведь!

Да, по сравнению с тонкой, стройной, быстрой «Сан-Исабель» алжирский флагман — сущий гризли. Что ж, обычно гризли отступает перед росомахой. Иногда — не везет, но и тут не все кончено — изредка в схватке побеждает не сильный, а ловкий. Здесь и сейчас нет внимательных английских глаз, и первый из «гаванских корсаров» не обязан притворяться сидячей уткой, кораблем для битья владыками морей. Медведь и росомаха снова встретились… только у росомахи был кольт-магнум.

Капитан с некоторым недоумением смотрит, как «сеньор Глотон» — от прозвища мне уже не избавиться — потирает руки. Что ж, несколько слов — и у него глаза вспыхнут.

— Снимайте ограничители с лафетов, Хорхе.

— Наконец! Эй, у пушек — рви печати, выбивай клинья! Ставь жаровни! Сегодня — деремся по-настоящему! Диего, на марс — углы снимать! И чтобы давал цифры каждую минуту!

Над палубой разносится стук барабана, поет горн. Пушки молчат — далеко, — но бой уже начался. У алжирцев — свой секрет: хитрая обмазка днища, на которой ракушки и водоросли расти решительно отказываются. О ней даже тяжеловесная толстуха, вроде приближающегося «Мессудие», становится ходкой и спорой… даром от Ушакова турки всегда ухитрялись смыться, не давая завершить разгром? И все-таки они не хотят терпеть продольные залпы калеными ядрами. Ложатся на параллельный курс — почти параллельный. Догнать, довернуть, пустить в дело по три пушки на одну испанскую. Сбить паруса и мачты, сойтись борт о борт, забросить крюки — и залить палубу человеческой волной, которой фрегату и противопоставить-то нечего. По европейским понятиям, «Мессудие» — корабль третьего ранга, «вполне линкор». «Исабель», по ним же, относится к жалкому шестому, «в линию ни ногой»… И все-таки мы вступаем в неторопливый корабельный танец, этакое равелевское болеро: на четырех узлах, которые только и можно выжать при слабом ветре, события развиваются настолько медленно, что в промежутке можно успеть прочитать нетолстую книгу. Сеньору Глотону приходится поддерживать репутацию — и с нарочитым зевком погружаться в строки, за неделю блокады перечитанные пятикратно, но оттого не менее актуальные. А вот вам вслух — пусть и с переделочкой, на злобу дня!

  • Белую вздымая пену,
  • Мчит «Мессудие» алжирский
  • За испанской «Изабеллой»,
  • Словно гончая по следу.
  • Весело плескаясь, волны
  • К борту ластятся бесшумно,
  • К парусам с лобзаньем нежным
  • Ветерок прильнул попутный.
  • Но предательская бухта,
  • Давшая приют пиратам,
  • Выпустила вдруг на волю
  • Всю грозу морей испанских!
  • Их подстегивает алчность,
  • Гонит нас притворный ужас…

— Сто тридцать пять! — кричит с марса офицер при угломере. Это в градусах, если считать от носа. Поворачивать пушки нужно всего на сорок пять — в сторону кормы. Пошли команды…

  78