113 
— В таком случае, — пробормотал я, — вы посадили за стол не того… человека.
Тролль прекратил тасовать колоду.
— Если я правильно понял ваш намёк, — медленно произнес он, — у вас, как говорят, есть на примете хороший игрок в покер?
* * *
— Это нечестно! — Я почти сорвался на крик. — Почему она должна начинать с моего остатка?!
— Прежде всего, успокойтесь. — С этими словами тролль опустил руку на мое плечо — и я сразу «вспомнил», что спорю с существом, очень превосходящим человека по массе. Может, и не по мозговой, но уж по мышечной — совершенно точно.
— Я и так нарушил правила. Обычно каждый играл только за свою жизнь. Эта же юная леди, — Трой повел рукой в сторону вампирки, — имеет шанс выиграть больше.
— Да провались оно к чертям в преисподнюю, ваше больше! Пусть играет лишь за себя, но с обычной ставкой!
— Это…
— Мистер Трой, — перебила тролля Венга. — Позвольте мне две минуты переговорить с Кейном наедине.
Будь Трой человеком, я бы сказал, что сейчас он посмотрел на вампирку странно. Но хозяин шатра был троллем, а потому выражение зелено-бугристо-клыкастой морды в тот момент, когда он посмотрел на вампирку, могло значить все, что угодно. Начиная от вспыхнувшей от первого взгляда безумной страсти, а заканчивая сожалением, что добыча чересчур костлява и годится разве что в суп.
— Если бы вы попросили час, — сказал он, — я бы дал его с одним-единственным условием: не поджигать мой шатер. И добавил бы, что у дальней стены лежит отлично выделанная шкура гризли. А пару минут…
— Мистер Трой, — начал я, — у нас вовсе не те отношения, о которых вы могли бы поду…
Тролль, по-прежнему державший руку на моем здоровом — пока что — плече, слегка сжал пальцы. Этого хватило, чтобы я охнул и подавился остатком фразы.
— Ваши отношения, — Трой покачал головой, — напоминают мне клубок бикфордовых шнуров, где из дюжины концов один горит, а второй вставлен в динамитную шашку. Я не знаю, принадлежат ли эти концы одному шнуру, не могу сказать, сколько ему осталось гореть — но точно уверен, что в момент взрыва хотел бы оказаться как можно дальше.
— Я не буду поджигать шатер, мистер Трой, — сказала Венга. — Обещаю. А теперь позвольте мне две минуты переговорить с Кейном наедине.
Кажется, тролль хотел сказать еще что-то — причем довольно длинную речь. Но в последний миг отчего-то передумал, отпустил мое плечо и, махнув рукой, вышел из шатра.
Я сел. Прямо на пол, до кресла было целых три шага, в моем нынешнем состоянии — как лягушке до луны прыгнуть. Спасибо еще, что сел, а не просто рухнул ничком. Рана в боку тупо ныла, плечи выясняли, которому из них сейчас хуже, а голова напоминала боевой оркский барабан с дрессированным зайцем внутри. Еще меня тошнило, но слабо — сказывалось отсутствие в брюхе завтрака в компании с обедом и ужином.
— Запрещаю… я запрещаю тебе, слышишь.
— Слышу, — подтвердила Венга, и я вдруг понял, что мне очень хочется вскочить и последовать примеру негра из чего-то там Шекспира. Просто чтобы узнать — проявит она хоть какие-то чувства ДО того, как я её задушу или у этой куклы один тембр на все случаи жизни?
— Тогда выполняй то, что тебе приказали.
— Нет.
— О… бунт на корабле?
— Ты ранен, измучен и поэтому не способен рассуждать рационально. Следовательно, твои приказы не могут считаться обязательными для исполнения.
— А ты у нас, выходит, просто эт… этот… талон разумности?!
— Да. Меня учили.
— Чему?! — едва не взвыл я. — Танцам?!
— Нет. Меня учили сохранять хладнокровие и логически мыслить в любых обстоятельствах.
— Насчет «сохранять хладнокровие», это ты здорово ввернула, — буркнул я. — Для вампира это ведь особенно актуально?
Это была, конечно, сказанная сгоряча глупость, и я ожидал услышать в ответ… много чего я ожидал, но вместо этого Венга просто взяла мою руку в свои. Ладони у неё были теплые.
— Я — не обычный вампир.
— Что-что, а это я уже усвоил, — вздохнул я. — Обычности в тебе ни капли. Только это вовсе не причина для того, чтобы начинать игру с огрызка моей ставки. Шансы и так слишком низкие, а на кону будет твоя жизнь.
Венга моргнула.
— Полтора дня назад я была куском плохо прожаренного мяса. Никакой надежды — только боль, куда более сильная, чем ты, человек, можешь хотя бы вообразить. Я не могла, не должна была дожить до вашего прихода. Понимаешь?
113 
