Особенно,... 
107 
— Я сразу же ушел. И давно вы вместе?
— С событий в Дерфельде.
Проповедник прочистил горло.
— Больше года уже, выходит. И кто знает?
— Кроме вас — никто. Надеюсь, так и будет.
— Клянусь Господом! — торжественно сказал тот. — Трепло в нашей компании это Пугало. Я тебя поздравляю. Ты смог уделать даже Людвига.
— В смысле? — не понял тот.
— Один сделал предложение ведьме, другой проводит время с законницей. Последняя, на мой взгляд, куда опаснее.
— Сделал предложение? — Львенок обратил на меня несколько удивленный взгляд.
— Ну, и кто после этого трепло в нашей компании? — мрачно спросил я у Проповедника, который теперь точно воды в рот набрал.
— Слушай, старик. Я тебя… вас поздравляю! — горячо сказал Вильгельм.
— Спасибо. Но пока еще не с чем. — И, чтобы сменить тему, я сказал: — Гляжу, твои волосы отрастают. Означает ли это, что болотная ведьма больше не держит на тебя зла?
— Мы решили остаться просто друзьями. Я привез ей конфет из Ветеции и попросил прощения, так что она сняла заклятие.
— Замечательно.
— Я усвоил урок, — ухмыльнулся он. — Во-первых, не надо связываться с ревнивыми ведьмами. Во-вторых, всегда не лишне извиниться.
— Бог ныне повелевает людям всем повсюду покаяться.[27] Покаяние — хорошая добродетель.
— Проповедник, ты вечно не к месту со своими цитатами, — рассмеялся Львенок. — Лучше скажи мне, когда ты собираешься отправиться туда, где тебя давно ждут?
— Вы словно сговорились, — недовольно ответил тот. — Все хотят от меня избавиться. Я отправлюсь в рай, когда совершу что-то достойное и полезное в этой жизни. Хотя, наверное, нельзя так говорить, раз я уже не живу?
— Так, я, кажется, поторопился со своими вопросами. Забыл, как ты умеешь впадать в мрачную меланхолию. Что у тебя нового в работе, Людвиг? Где пропадал всю осень? Слышал от наших о твоих приключениях в Шоссии. Вы с Мириам собрали большую жатву.
— Да уж… — начал было Проповедник, но я пнул его под столом, и он заткнулся.
Еще не хватало, чтобы он рассказал о темных кинжалах.
— Осенью? Суетные месяцы получились. Большую часть времени провел в пути. Был в Чергии, под Моровом. Видел там Павла с его учениками. Еще нашел Ганса.
Львенок кивнул, и я отметил:
— Вижу, ты не удивлен.
— Получил письмо из Братства. О таких вещах информируют всех стражей. Ты же знаешь.
Я в Арденау никаких отчетов не посылал, значит, это сделала Гера.
— Жаль, что все кончилось для него так. — Львенок, хмурясь, допил пиво.
Я не хотел, чтобы он расспрашивал, что я знаю о смерти, так что спросил:
— Ну, а у тебя как дела?
— Да все как обычно. Чуть работы, чуть приключений. Я прибыл сюда всего-то пару дней назад. Двигался по Лихтинскому тракту, с юга. Франческа рассказала, что в летнем доме виконта Луаза случилось нечто странное. Она подозревает темную душу и попросила помочь.
— В Беатенберге?
— Угу. Он не любит свой замок, поэтому живет в этом городке большую часть зимы. Ты с нами?
— Почему бы и нет? Мне все равно по пути.
— Давно не работали вместе. — Он хлопнул меня по плечу.
— Ты предпочитаешь юг, я — север.
— Поэтому и пересекаемся не часто. Проповедник, ты ведь хотел отыграться?
— Жду не дождусь.
— Тогда я быстро схожу к бургомистру, возьму бумаги, и мы засядем на всю ночь с хорошей бутылкой вина.
— Кое-кто пить не может, — пробурчал тот.
— К бургомистру? — удивился я. — Девять вечера, ратуша уже давно закрыта.
— Что с того? — беспечно пожал плечами страж. — Завалюсь к нему домой. Увидимся через час.
Он ушел, а я сказал Проповеднику:
— Ты чуть не проболтался. Давай я напомню тебе — не надо каждому говорить о темных клинках. Это может быть опасно.
— Извини. — Он принял упрек с покорностью осужденного на смерть. — Я знаю, что это опасно, но ты не думаешь, что стражи должны знать, что кто-то охотится на них и забирает кинжалы? Это могло бы спасти чью-то жизнь.
— Они и так это знают, после того как я погостил у маркграфа Валентина. К тому же еще в августе Братство разослало нам предупреждения. Все в курсе.
— Кроме меня, — обиделся старый пеликан.
Он почти сел на своего любимого конька — дуться из-за пустяка, поэтому я решил отвлечь его вопросом.
— …Значит, ты уйдешь после того, как совершишь нечто достойное и полезное? — повторил я его недавние слова.
107 
