Последние отзывы

  145  

— Если полковник арестован, — О'Шиннах оглянулся на меня, — то нам следует…

— В первую очередь вам следует убраться подальше отсюда! — перебил его командор. — «Желтые шнуры» вот-вот появятся, я и так чудом опередил их. Если бы за вами послали воздушный катер, а не карету…

Не договорив, он быстрым шагом направился к выходу. Нам с лейтенантом ничего не оставалось, как последовать за ним.

— Глупость какая-то, — пробормотал на ходу Аллан. — Безумие. Арестовать Карда? Кому и зачем это могло понадобиться?!

Я промычала в ответ нечто невразумительное и наклонила голову как можно ниже, почти упершись подбородком в ключицу. Как же мне повезло со шляпой… чудесной, замечательной шляпой с широкими, чуть загнутыми внизу полями, так замечательно скрывающими лицо… и особенно — длинные уши! Я не эльфийка, я не эльфийка, я просто старый гриб, который гуляет сам по себе.

Не знаю, что именно сработало: детская песенка, шляпа или два офицера рядом со мной — но чудо свершилось, нам удалось пройти сквозь армейский кордон у выхода. Я даже успела подумать: военные, как и стражники, выглядели скорее растерянными, чем озабоченными или встревоженными. Похоже, что и они не очень-то понимали смысл отданных им приказов.

А сразу за их спинами меня ждала свобода, яркое солнце… грохот, свистки, ржанье, ну и конечно же, неповторимый столичный аромат свежего навоза.

— Через улицу и за угол! — приказал командор. — А затем прямо до набережной.

Приказать легче, чем исполнить — широкая привокзальная улица уже была запружена встречными потоками карет, повозок и телег, среди которых, словно прибрежные утесы над волнами, темными громадами высились двухэтажные паровые омнибусы.

— У вас там экипаж?

— Лучше! — Кемминг взмахнул тростью и решительно шагнул на торцевую мостовую, заставив небольшую пегую лошадь испуганно взбрыкнуть и попятиться. Сидевший на козлах фургона молодой орк вскочил и, мешая людскую и родную речь, начал проклинать «мешок с навозом, ы-ы-ы!». К нему присоединилось еще двое возчиков, кто-то засвистел — но мы уже перебежали через улицу, и, почти не сбавляя темп, проскочили зажатый двумя красно-кирпичными громадинами переулок, оказавшись на набережной. На этом участке Эффра еще не обзавелась каменными боками — сразу за крайними домами начинался заросший кустарником откос, по которому змеилась к воде натоптанная тропинка.

— Улицы патрулируют, — командор, тяжело дыша, оперся рукой о покосившийся фонарный столб, — а вот про воду наши сухопутные друзья в суматохе позабыли… пока. А если даже и вспомнят, этот невзрачный с виду трудяга, — наш спаситель указал на закопченный оголовок трубы, едва выступавший над серебристыми листьями ольхи, — способен потягаться с любым гоночным красавцем. Прошу на борт, мисс Грин… и вас, лейтенант.

«Невзрачный трудяга» вблизи оказался вполне аккуратным и ухоженным паровым катером — застывший с лопатой в руках кочегар, и тот щеголял почти чистой и необмятой формой корпеха. Особенно удивительно выглядела белая полоска тульи бескозырки. Второй корпех дожидался нас у кромки воды, с двуствольным карабином наизготовку. На катер он перебежал последним, втянул за собой сходню и, закинув карабин на плечо, занял место у штурвала. Вслед за этим из-под кожуха вместо привычного скрежета шатунов и уханья раздалось… ой!

— Что за вой? — удивленно спросил Алан.

— Придется терпеть некоторое время! — тон командора явно намекал, что других ответов ждать не стоит. — Недолгое, обещаю, — чуть смягчившись, добавил он.

Оглянувшись, я увидела, как быстро удаляется берег. Катер шел по Эффре словно клинок меча, не проламываясь через воду с грохотом и пенным буруном, а плавно и стремительно вспарывая речные волны. Скорость росла, ленточки бескозырки рулевого затрепетали, сверкая вышитым золотом букв. Здесь, в самом начале пути через столицу, река еще сравнительно чиста, воздухом над ней можно было дышать полной грудью, не зажимая при этом нос. После навозно-мусорной симфонии городских улиц легкий запах речных водорослей казался удивительно приятным, пусть даже он и разбавлен резкой масляной нотой, исходящей от паровой машины. И еще…

— Что с полковником? — нетерпеливо произнес О'Шиннах. — В чем его обвиняют?

— В измене, в чем еще, — Кемминг схватился за горло и выпучил глаза. — Тьфу. Вы же превосходно знаете, лейтенант, что именно такова наша аранийская традиция: в чем бы ни был виновен… или не виновен подозреваемый, обвинять следует в измене трону и державе. Благо, самые дурацкие обвинения опровергнуть порой сложнее всего.

  145