66 
* * *
«Ехали казаки, ехали казаки… – тихонько наигрывала гитара в углу. – Сорок тысяч сабель, сорок тысяч лошадей…»
– Поручик, смените пластинку! – потребовал капитан Шипков, перелистывая очередную страницу «Советского спорта» недельной давности – свежие газеты в клубе не появлялись. – И так «Динамо» продуло, а тут еще и вы со своей махновщиной.
– «И покрылось поле, и покрылось поле…», при чем тут махновщина? – возмущенно отозвался Ржевский. – Этой песне знаете сколько?
– Не знаю и знать не желаю. – Вертолетчик перевернул следующую страницу. – Но то, что в фильме, в фильме… Господа, в каком фильме эту песню поет Нестор Махно?
– «Достояние республики», да? – предположил Мушни.
– Корнет, молчать! – отмахнулся от него Шипков. – Ну, товарищи офицеры… товарищ полковник, может, вы помните?
– Сорри, Валерий, – вздохнул полковник, не отрываясь при этом от какой-то потрепанной книжечки в невзрачном сером переплете, – бат ноу. Кадры, где он поет, помню, актера помню, а вот как фильм называется…
– Но фильм-то помните! – уцепился за его слова капитан. – Вот скажите своему…
– Фильм называется «Александр Пархоменко», – неожиданно для всех четко сказал сидевший в углу палаты капитан Перовский.
– Браво, разведка! – восхитился Шипков.
– Позвольте, позвольте, а о чем спич-то, господа? – Ржевский последний раз нежно провел ладонью по струнам и поставил гитару рядом со стулом. – В смысле, пар дон муа, о чем базар? Разве я отрицал, что эту песню могли петь в каком-то фильме?
– Вы, ваше недобитое благородие, – улыбаясь, начал Шипков, – просили обосновать эпитет «махновский» применительно к исполняемому вами, с позволения сказать, произведению. Отвечаем – песня махновская, потому что пел ее Махно. Вопросы будут?
– Будут, как же не быть, – кивнул Ржевский. – Какое там «Динамо» продуло? Их, знаете ли, несколько.
– Какое, какое, – проворчал вертолетчик, старательно подделываясь под выговор командующего группировкой генерал-лейтенанта Дарьева. – Какое надо, то и продуло. И вообще, товарищ старший лейтенант, вы офицер или где? Если офицер, должны болеть только за ЦСКА!
– Фи, – небрежно выдохнул Ржевский и, снова подобрав гитару, прошелся по струнам затейливым перебором. – Чего бы такого исполнить?
– Что-нибудь эдакое? – предположил второй вертолетчик, майор Кареев.
– Желание наших славных хозяев… – Ржевский задумчиво погладил деку. – Значит, эдакое… А как насчет… «Yesterday, all my troubles seemed so far away…»
– Эй, эй… – предостерегающе воскликнул Перовский. – А если Кобзев мимо случится?
– Или, не приведи боже, Бубенчиков… – поддержал его Шипков. – Его же кондратий хватит.
– А… – отмахнулся Ржевский. – У Бубенчикова сейчас другим голова занята. Он в агитации по уши.
– Кстати, а что он там затеял? – спросил молчавший до сих пор старший лейтенант Лягин.
– Сказано же – агитацию. У них сегодня четыре деревни по плану.
– Не понял.
– Ну, видел, две бронегруппы вышли? С первой помощник Бубенчикова пошел, а со второй замполит батальона. Будут агитировать.
– Как? – удивился Лягин. – Переводчик же, этот Лева-кучерявый, с ними не поехал. Я его минут десять назад видел, здесь он, на базе.
– А они будут по бумажке зачитывать, – спокойно ответствовал спецназовец. – Бубенчиков приказал этому Шойфету составить стенограмму…
– Транскрипцию? – вставил Ржевский.
– …поручик, молчать, – своей вчерашней речи. Вот они и будут нести в, – Перовский криво усмехнулся, – «массы угнетенного крестьянства слово пламенного революционера».
– Дурдом! – подытожил общее мнение Шипков. – Балаган. И мы в нем примы-балерины.
– Ха! – каркнул Кареев. – Марксленовичу просто надо поскорее наверх о достижениях отрапортовать. Дескать, установил, провозгласил, и началось братание солдат доблестной Советской армии с освобождаемым из-под гнета населением.
– Да уж, братание! – возмутился Перовский. – В той деревне, где Кобзев был, у меня чуть полгруппы не перетрахали. Обычай у них, видите ли. Гостеприимство, млин.
– А почему чуть?
– Потому что у Кобзева на глазах!
Ржевский, казалось, хотел что-то ляпнуть, поддерживая избранный образ, но натолкнулся на предупреждающий взгляд Вяземского и захлопнул рот.
– Кстати, капитан, – обернулся Кареев к Перовскому. – Это не ваши ребята второго «языка» приволокли?
– Нет. – Перовский зевнул. – Погранцы. Я так понял, что он чуть ли не сам на них вышел. Какой-то местный коробейник, шел из одной деревни в другую, решил срезать крюк и заблудился… в трех соснах.
66 
