55 
— Видите ли, — сказал капитан, — это несколько затруднительно. Траекторию нам задали еще на Голгафринчаме. Я думаю, они сделали так отчасти потому, что я не в ладах с арифметикой…
— Вы хотите сказать, что мы застряли на этом корабле? — завопил Форд, внезапно потеряв терпение. — Когда же вы долетите до планеты, которую собираетесь колонизировать?
— Я думаю, мы почти прилетели, — ответил капитан, — с минуты на минуту прибудем. Наверно, мне пора выбираться из ванны. Жаль — мне так нравится сидеть в ванне.
— Значит, мы с минуты на минуту сядем? — спросил Артур.
— Ну, не совсем сядем, не то чтобы сядем … э-э…
— В чем дело? — резко спросил Форд.
— Дело в том, — сказал капитан, тщательно подбирая слова, — что, насколько я помню, в плане было предусмотрено, что мы там разобьемся.
— Разобьемся? — вскричали Форд и Артур.
— М… да, — произнес капитан. — По какой-то очень важной причине, но я точно не помню, по какой. Что-то вроде…
Форд взорвался.
— Да вы все просто безмозглые бесполезные бездельники! — завопил он.
— А, вспомнил! — радостно улыбнулся капитан. — Именно поэтому.
Глава 25
Вот что говорит Галактический Путеводитель для Путешествующих Автостопом о планете Голгафринчам: это мир с богатой и полной легенд историей, обагренной и местами озелененной кровью тех, кто в разное время пытался завоевать ее. Это мир выжженной и голой земли, над которой несется знойный благоуханный ветер, подхватив ароматы благовонных ручьев, журчащих по раскаленным скалам, и утоляет жажду темных душистых лишайников, прячущихся под ними; это мир пылкого воображения, иногда даже больного воображения, особенно после употребления в пищу темных душистых лишайников; это мир неспешных рассуждений в тени тех деревьев, которые удается найти тем, кто не пробовал темных душистых лишайников; это мир железа, крови и героических деяний; мир тела и духа. Такой была его история.
Во всей его таинственной и темной истории самыми таинственными персонажами были, без сомнения, Великие Поэты Круга из Ариума. Поэты Круга обычно жили в хижинах на высокогорных перевалах, где устраивали засады на караваны зазевавшихся путников, брали их в круг, и забрасывали камнями.
А когда путники начинали молить их о пощаде, и просили отвязаться от них, и не надоедать людям этим дурацким времяпрепровождением, а вместо этого пойти и написать еще пару поэм, Поэты Круга внезапно останавливались, и принимались читать одну из семисот девяноста четырех Великих Песенных Книг Вассилиана. Это были песни необычайной красоты, и еще более необычайной длины, и все были написаны абсолютно на один и тот же сюжет.
Первая часть каждой песни рассказывала, как выехали однажды из славного города Вассилиана пять доблестных принцев на четырех конях. Принцы, которые, разумеется, отличались мужеством, рыцарством и мудростью, отправились в отдаленнейшие страны, и там сражались с ужасными великанами, беседовали с мудрейшими из мудрых, пили чай со всякими богами и спасали прекрасных чудовищ от кровожадных принцесс, а потом заявляли, что достигли просветления, и, таким образом, их странствия закончены.
Вторая часть каждой песни, которая была намного длиннее, чем первая, рассказывала о том, как они препирались, кто из них пойдет обратно пешком.
Но все это было в далеком-далеком прошлом. Правда, именно один из потомков Поэтов Круга придумал все эти жуткие истории о том, что Голгафринчам обречен, которые позволили голгафринчамцам избавиться от абсолютно бесполезной трети его населения. Остальные две трети и не думали улетать, а спокойно жили и вели богатую и счастливую жизнь до тех пор, пока не вымерли в результате вирусного заболевания, передающегося через грязные телефонные трубки.
Глава 26
Той же ночью корабль разбился на зелено-голубой планетке, которая вертелась вокруг желтой звезды, не привлекающей особого внимания, в захолустье, даже не занесенном на звездные карты, на самом конце Западного Завитка Галактики.
Те краткие часы, которые оставались до крушения, Форд Префект провел в яростной но безрезультатной борьбе с программой, заложенной в корабельный компьютер. Он почти сразу понял, что корабль был запрограммирован доставить своих полуживых пассажиров к их новому месту жительства, и разбиться так, чтобы его невозможно было починить.
Когда корабль, визжа и скрежеща, пробивался через атмосферу, с него сорвало почти все надстройки и наружную обшивку, а его бесславная посадка на брюхо прямо в трясину оставила пассажирам всего несколько часов на то, чтобы разморозить и выгнать груз, прежде чем Ковчег Б погрузился в болото, предварительно встав торчком, словно Титаник. Стояла ночь, но в метеоритных вспышках, вызванных их полетом, было видно, как постепенно исчезают его останки.
55 
