52 
— Заткнись!
Его крик разорвал недолгую тишину, наступившую после ее слов. Чувствовалось, что больше сдерживаться он просто не мог.
Брюс притянул к себе Дорис судорожным движением человека, который тонет и пытается схватиться за что угодно. Его ладони обхватили ее шею, а губы заскользили по лицу.
Дорис почувствовала, что она тает. Желание стало нестерпимым и достигло апогея, когда она поняла, что больше ни о чем другом думать не способна. Он целовал ее закрытые веки, кончиком языка провел по соленым дорожкам, оставленным слезами. В низу живота Дорис почувствовала горячий свинец, и это отрезвило ее.
— Вы бессердечный, черствый негодяй, и я не хочу, чтобы мое тело стало средством, с помощью которого вы решили отомстить миру. Почему для этой цели вам не избрать Милдред? Или в отношении ее вы хотите проявить воспитанность и продемонстрировать свою принадлежность к цивилизованному миру?
Никогда в жизни Дорис не доводилось произносить чего-либо подобного.
Брюс застонал, еще не допуская мысли, что слышит свой приговор. Его тело, напряженное и дрожащее от неудовлетворенного желания, не хотело признавать поражения. И он сам тоже.
— Понятно, вы не привыкли что-нибудь делать за так?
Ее движение было чисто рефлекторным, звук от удара женского кулачка в квадратную челюсть эхом разнесся по комнате. Дорис, в ужасе от содеянного, а не от страха перед возвышающимся над ней мужчиной, отскочила на шаг, взгляд не мог оторваться от следа удара, проступившего на оливковой коже. Брюс в задумчивости потрогал подбородок.
— Женщина, — его глаза превратились в щелочки, он наклонил голову к Дорис опасно близко, — никогда больше не делай так. Я не ручаюсь за себя!
— Ну и что будет? — спросила она с наигранной смелостью. — Вы ударите меня в ответ?
— Вовсе нет, просто тогда случится то, чего мы оба хотим, и уже давно…
— Свершится насилие, — брезгливо выразила догадку Дорис, отметив, что он по-прежнему в упор смотрит на нее.
Он взял ее руку в свою, именно ту, которой она нанесла удар. Дорис не делала попыток освободиться, загипнотизированная его взглядом. Глаза Брюса нацелились на ее губы. Он поднес хрупкую ладонь к своим губам и неестественно медленно стал целовать каждый палец. Когда он закончил свое странное занятие, ее била нервная дрожь и она судорожно глотала воздух.
— Я не насильник, Дорис, — с расстановкой произнес он.
— Убирайтесь! Оставьте меня, наконец, в покое! Я хочу побыть одна… Я ненавижу вас!
Последние слова она произнесла с огромной убежденностью. Сейчас она действительно ненавидела его ровно в той же мере, в какой всего несколько минут назад была им очарована.
— Я не останусь здесь на ночь. Лэм приедет и заберет меня.
— Принимая во внимание тот факт, что в течение двух последних месяцев вы занимались исключительно тем, что пытались войти в мою жизнь, такое неожиданное бегство будет выглядеть как своего рода извращение.
— Ничего я не пыталась. Я просто привязалась к вашему сыну и поэтому была добра к нему. Я также жалела его за то, что у него такой отец, как вы. И, наконец, я осталась потому, что очень люблю Блэквуд. — Ее вызывающий тон постепенно сошел на нет, в голосе чувствовалась усталость, но она продолжила: — То, что я задержалась здесь, — большая ошибка. Я ненавижу тиранов как таковых, и вы яркий представитель именно этого типа людей. Не тешьте себя мыслью, что вы удостоитесь моего проклятия.
Зеленые глаза на мгновение столкнулись с серыми.
— Я никогда не думал так, Дорис. С образом вашего мышления я знаком слишком хорошо. В мужчине вас, прежде всего, интересует счет в банке и недвижимость. Что касается банка, то это мое дело, а про Блэквуд вы и так знаете. — Он набычился глядя на Дорис. — Мы с Милдред не хотели бы задерживать вас здесь далее, — изрек Брюс холодным, официальным тоном. — Вы вольны позвонить вашему везунчику-приятелю…
Губы его зло скривились, и он удалился.
У Дорис даже не было сил плакать. Она ощущала только тупую боль, когда набирала номер телефона Лэма.
7
Квартира Лэма оказалась небольшой, очень уютной, но так не похожей на то, к чему Дорис привыкла с детства. Финская мебель светлого дерева нравилась ей своей элегантной простотой, но она не могла забыть об очаровании старомодных комодов и кресел.
Теперешняя жизнь радовала Дорис своей насыщенностью. Новая работа требовала ответственного к ней отношения и одновременно стимулировала.
52 
