Особенно,... 
111 
«Дункан» ждал нас на причале для крупных судов — есть и такой, где, кроме него, была пришвартована низкая и плоская местная посудина с названием «Меконг». Боевой корабль ВМФ России смотрелся по соседству с аборигеном как атомный крейсер «Петр Великий» рядом с речным прогулочным пароходиком.
Внешний вид Коломийцева вряд ли мог кого-то обмануть, хотя кэп, как всегда, одет был с иголочки, а одеколоном «Шипр» полит щедро. Все говорило о том, что Владимир Викторович вчера плотно общался с новым знакомым, капитаном и владельцем «Меконга» Мустафой.
Коллегу он охарактеризовал коротко и универсально:
— Тот еще волосан.
Непросто пришлось Дяде Вове. Лао сразу постарались забрать к себе на постой всех русских — ведь Федя Потапов до сих пор числится членом лаосской общины. Мы раскрепощались с гуркхами, Потапов после объятий быстро смылся, отдуваться пришлось экипажу «Дункана», на них и пал основной удар лаосского гостеприимства…
Мы оперативно погрузились и отчалили: на водах быстро в себя приходишь. Поехали, покатаемся, потолкаемся.
Пока шкипер пересекал Т-образный речной перекресток и выруливал на стремнину Ганга, я от нечего делать снял с книжной полки кают-компании первую попавшуюся книгу. Ого! Чувствуется, Коломийцев к плаванию готовился.
Это был Александр Грин, «Корабли в Лиссе». Взяв маленькую книгу, я вышел на палубу, встал под ветер, так, чтобы видеть исчезающий вдали Шанхай, и наугад прочитал несколько абзацев:
«Нет более бестолкового и чудесного порта, чем Лисс, кроме, разумеется, Зурбагана. Интернациональный, разноязычный город определенно напоминает бродягу, решившего, наконец, погрузиться в болото оседлости. Дома рассажены как попало среди неясных намеков на улицы, но улиц, в прямом смысле слова, не могло быть в Лиссе…
Все это завалено сплошной густой тропической зеленью, в веерообразной тени которой блестят детские, пламенные глаза женщин. Желтый камень, синяя тень, живописные трещины старых стен: где-нибудь на бугрообразном дворе — огромная лодка, чинимая босоногим, трубку покуривающим нелюдимом; пение вдали и его эхо в овраге; рынок на сваях, под тентами и огромными зонтиками; блеск оружия, яркое платье, аромат цветов и зелени, рождающий глухую тоску, как во сне — о влюбленности и свиданиях…
Гавань — грязная, как молодой трубочист; свитки парусов, их сон и крылатое утро, зеленая вода, скалы, даль океана; ночью — магнетический пожар звезд, лодки со смеющимися голосами — вот Лисс.
Население Лисса состоит из авантюристов, контрабандистов и моряков; женщины делятся на ангелов и мегер, ангелы, разумеется, молоды, опаляюще красивы и нежны, а мегеры — стары…»
Подошли Вальтер с Сомовым, заинтересованно замерли рядом.
— Что читаешь?
Я показал обложку, потом отдал томик Вальтеру, немец посмотрел, виновато пожал плечами: с чтением на русском у него пока плоховато. Кох еще раз попробовал и передал книгу Гоблину. Тот внедрился в указанный абзац, почесал затылок, задумчиво посмотрел в сторону Шанхая и сказал:
— А вот про кол Грин ничего не написал бы.
— Какой такой кол? — не понял я.
— Не помнишь, что ли? Здоровенное такое дреколье, на него шанхайцы реально речных пиратов сажают. Ну! Мы еще все шмальнуть по нему порывались, да Субедар воспротивился, сказал, что Святой Сакда плохо сморщится.
Точно, точно, было за стрельбищем такое… лобное место!
И — да, Александр Грин вряд ли живописал бы нечто подобное в Лиссе… Впрочем, в моем представлении Новый Шанхай не показался оттого менее экзотичным и заманчивым. Он и без Грина хорош, даже с суперколом на задворках.
Для работы с населением Мустафа отрядил нам подручного, своего младшего матроса Ахметку, крепенького, не по годам опытного многоязычного парнишку, отлично знающего реку и все текущие расклады на ней: дислокацию и иерархию общин и артелей, деревень, микропоселений в два домика и заимок, или как у них тут это называется.
Поэтому работалось просто: «Дункан» осторожно подходил к берегу в указанных гидом местах, куда уже сбегалось все имеющееся население, навстречу отважно выходил староста, вожак артели или глава семьи. Остальные жались за его спиной, опасливо поглядывая на башню бакового ДШК и Гоблина, стоящего у лееров, а я дежурно вопрошал, примерно в таком вот ключе:
— Поздорову ли живете, пролетарии? Привет вам пламенный от пролетариев Русского Союза! Как река и рыба? Не забижает ли вас кто, не учиняет ли злостное непотребство на водах? А то ить… только скажите да пальцем укажите, па-арвем всех люто, как мойву! Кстати, так и передайте лицам заинтересованным.
111 
