Лёгкий, ненавязчивый романчик 
82 
Он в недоумении взглянул на стражника, и тот указал глазами на стоящего рядом измождённого путника.
– Откуда это у тебя, старик? – строго осведомился начальник стражи.
– Ох… От Осириса, бывшего повелителя Бехдеда… – с горестным вздохом ответил престарелый странник. И пояснил: – Я нашёл этот медальон рядом с его отрубленной головой и припрятал…
У начальника стражи перехватило дыхание: он прекрасно знал, что Осирис в сопровождении Тота, Маат и отряда воинов отправился в Омбос, дабы убедить Сета изгнать наложницу и вернуть во дворец Нефтиду и Анубиса. Неужели Сет пошёл на братоубийство?!
– Ты хочешь сказать, старик, что повелитель нашего царства мёртв? – переспросил потрясённый услышанным начальник стражи.
– Увы… Так же, как и госпожа Маат с её мужем, мудрейшим Тотом, – подтвердил старик.
Сердце начальника стражи сковал страх: что же теперь будет?! Приказав подчиненным позаботиться о старике, он в полном смятении отправился во внутренние дворцовые покои, горько сожалея на ходу о выпавшей ему участи вестника смерти.
…Последние годы Геб и Нут большую часть времени проводили в своих покоях. Старость очень сблизила их: они прожили долгую жизнь и прошли через все уготованные им испытания. Мирное течение дней и спокойствие божественных отпрысков Шу и Тефнут нарушились, когда в Бехдед прибыли Нефтида с Анубисом. А уж после посещения Омбоса они и вовсе пребывали в постоянной печали. Тяжело переживая размолвку сына и дочери, Геб и Нут почти ни с кем не разговаривали, предпочитая уединение в своих покоях.
Начальник стражи остановился перед дверью, ведущей в покои божественных особ, помялся, но, так и не решившись войти; развернулся и направился к Гору, который в отсутствие Осириса выполнял обязанности регента и занимался сейчас в его кабинете государственными делами. Войдя в кабинет, он, по-военному чеканя шаг, приблизился к сидевшему за столом Гору, сосредоточенно занятому оставлением важного документа. Регент оторвался от листа папируса и вопрошающе воззрился на визитера.
– Я принес… плохую весть, мой господин… – срывающимся от волнения голосом произнёс начальник стражи.
Гор напрягся, предчувствуя беду:
– Говори!
– Повелитель Нижнего царства мёртв. Тот и Маат тоже… – сказал он и протянул Гору медальон Осириса.
У Гора, как и у всех членов божественной семьи, был почти такой же стилизованный Золотой диск. Отличие же оставляла лишь надпись, которая кратко гласила: Гор, возлюбленный сын Ра и Мут-Нармер. Подлинность украшения не вызвала у него ни малейших сомнений.
Сраженный известием, Гор, сжав в кулаке медальон Осириса, в ужасе прошептал:
– Сет – предатель и убийца?! Как он смог посягнуть на жизнь родного брата?! Как посмел умертвить Маат и Тота?! Неужели Нижнее царство обезглавлено?.. – Он в растерянности посмотрел на начальника стражи: – Что я скажу Гебу и Нут? Смогут ли они пережить смерть сына? А Исида? А Сешат? Что будет с ними?!
Начальник стражи безмолвствовал: он не знал, чем помочь и что ответить своему господину.
Неожиданно Гор резко поднялся и решительно произнес:
– Я сам сообщу Гебу и Нут о смерти Осириса.
…Геб и Нут наслаждались прохладой в одном из многочисленных садовых портиков, густо увитых разнообразной растительностью. Кусты жасмина источали дивный аромат.
Приблизившись к портику, Гор оказался невольным свидетелем беседы Геба и Нут.
– Думаю, Сет потерян для нас навсегда. Проклятая нубийка отняла у меня сына, – печально произнесла Нут.
– Ты, как обычно, сгущаешь краски, дорогая, – мягко упрекнул её Геб. – Мне кажется, пройдет время, и всё встанет на свои места. Вот увидишь: рано или поздно Нефтида вернется в Омбос, и о нубийке все быстро забудут.
– Ты сам не веришь в то, что говоришь… От твоих слов веет холодом… – тихо сказала Нут.
Тяжело вздохнув, Гор шагнул в тень портика.
– А вот и наш племянник! – воскликнул Геб, радуясь возможности отвлечься от тягостных мыслей. – Принёс какие-нибудь новости?
Гор, молча, протянул ему медальон Осириса.
Нут, мгновенно догадавшись, что её старшего сына больше нет в живых, лишилась чувств…
На следующий день Геб и Нут не вышли из своих покоев, и Нефтида забеспокоилась. Её вообще постоянно преследовало чувство вины перед обитателями Чертога за доставленные им треволнения.
82 
