читайте - не пожалеете 
120 
— Как знать, — пожал я голыми плечами, — без визита не определить… Майку мою отдавай, захватчица!
— Обойдешься, чувак, ты закаленный Сибирью, сам хвастался, — легко увернулась от моих рук Zicke и тут же резко поменяла тему разговора: — Вот бы к этому южному материку сплавать! Хочу в серьезную экспедицию с нормальным проверенным экипажем, и чтобы на полгода, а то и на год.
— А наш экипаж пойдет?
— Наш — лучший!
Вот именно.
Мне много чего хочется и не хочется.
Не хочется уезжать из этих краев, ведь только прижились, перезнакомились, влились в коллектив и в ситуацию. Почти привыкли к обычаям и кухне. А какие тут угодья! А какой антураж… Жизнь в Шанхае кипит во всем своем культурном многообразии.
Вчера по приезде из Нью-Дели мы застали на перекрестке Мейн-стрит и Зеленого переулка своеобразное музыкальное представление. Небольшой местный оркестрик исполнял самый настоящий национальный рэп, послушав который я уже через пять минут стал сомневаться в первичном авторстве этого стиля хамовато-разгильдяйских черных парней из Бронкса. Оказалось, это древние лаосские песни-речитативы «лам», в Таиланде известные под именем «лук тхунг». Это для местных то же самое, чем некогда для белых являлся шансон изначальный — наивная и трогательная любовная лирика.
Из музыкальных инструментов наиболее интересен самобытный уникальный губной кхен, собранный из нескольких бамбуковых трубочек, такого, как говорят, ни у кого больше нет. В уличном ансамбле имеются флейты и двухструнная скрипка типа камбоджийской, небольшие барабаны и гонги, непременный ксилофон и мудреный инструмент «кон вон» — шестнадцать маленьких бронзовых гонгов на подковообразной раме. Настоящий малый лаосский оркестр, осовремененный аккордеоном.
Проехать по улице в это время невозможно, сразу собирается толпа слушателей.
Ранним вечером в шанхайских дворах можно увидеть представления своеобразного кустарного «театра теней» для юных восторженных зрителей из соседних дворов. Нехитрые сценки разыгрывают взрослые, как правило, родители-хозяева. Но зайти и посмотреть может кто угодно из взрослых.
У детей свои игры, а за городом на футбольном поле вечером постоянно гоняют мяч взрослые.
Хорошо здесь.
И все-таки хочется путешествовать.
Да… Снарядить бы судно, забить трюмы всем нужным в долгой и трудной дороге — и рвануть на юг, к новым, неоткрытым землям. Но для такой экспедиции нужна поддержка Державы. Как и само ее незримое присутствие за спиной. Флаг!
Помните, что я говорил о мотивациях. Ради чего ехать? Ради России.
Однако при таких непоседливых желаниях что мне прикажете делать со своей «спасательной» функцией? Сидеть сиднем в каком-нибудь «восстановленном» замке и наращивать тугой жирок на животе? Страшно представить такое унылое будущее, разве что на пенсии.
Ленни убрала миниатюрный глобус в тумбочку, положив его в чехол рядом с «ушастым» футляром, накинула поверх моей майки легкое хлопчатое платье, купленное на местном рынке, и с полотенцем отправилась вниз — туалетов и душа на этажах заведения нет в принципе, все удобства на улице.
Гуркхи заглянули к нам почти сразу за Джаем, торжественно вручили мне страшноватый приз и прямо отсюда поехали сторожить «Клевер». Ладно, спасибо за подарок и признание, это горские ритуальные дела, привыкну к «сувениру», не выкидывать же… Тем более что я теперь как бы гуркха, член общины, уважаемый человек. Джай собирается, по поручению Субедара, мне гуркхскую татуировку нанести, и здесь он мастер.
Так что нормальный сувенир, в духе местных обычаев. Но специальный тренчик, приклепанный к обратной стороне блестящей красноватой «фасолины», все же добил меня — это чтобы я его на поясе носил, мало ли, вдруг придется показать в приличном обществе во время тихого светского разговора. Средство оживить беседу.
— Чувак, там твои заказные «корзины» принесли! — возвестила Zicke, на ходу вытирая мокрую голову.
Почему они всегда говорят «твои»? Сама ведь на круизере ездить будет…
— Черные такие, блестящие, старик с мальчишками.
— Старик черный и блестит? — умело сострил я.
— Дурак, — сразу надулась Ленни.
А че, не прикольно?
— Майку давай, на улицу пойду, — не стал я спорить.
— Зачем тебе майка, там дождь льет как из ведра!
Какова логика, а!
Внизу, возле маленького вьетнамского мастера, заявившегося в сопровождении трех мальчишек в возрасте от десяти до лет двенадцати и сейчас выступающих в роли помощников, уже пританцовывал Пельмеш.
120 
