Особенно,... 
19 
Я думала о себе…
Неужели, действительно, — я скучно живу? Неужели я настолько не уважаю себя, чтобы с этим смириться?
Каждый день я встаю, принимаю душ, делаю утреннюю зарядку, рассматриваю в зеркале бледную себя, со страхом замечая все новые и новые морщинки… Потом я делаю макияж — причем делаю его безо всякого удовольствия, одеваюсь — тоже не проявляя к подбору туалета особенного интереса… Я знаю, что впереди меня ждет обычный день, такой же бледный и ничем не примечательный, как и я сама. Я должна слиться с толпой служащих, ехать на работу, держать осанку, вежливо здороваться, улыбаться, говорить комплименты, ходить пешком, пить натуральные соки, исключить сладкое и острое, чистить ботинки с вечера, спать с открытым окном…
Неужели во всем этом было что-то неправильное? Где же, в чем же я ошиблась?
Может быть, надо было назвать такую жизнь тем словом, которое она заслуживает? Вот это слово: рутина! А с рутиной не надо было мириться? Ведь бывало же, бывало, что я, на секунду закрыв глаза, воображала себя каким-то другим, особенным человеком. И тут же вздыхала: да, надо что-то изменить, нужно что-то придумать, как-то раскрасить свое существование новыми несмываемыми красками. Но, подумав об этом, я открывала глаза и вздыхала: непременно сделаю это, но не сейчас. Когда? Да ну когда-нибудь потом, не очень скоро, где-нибудь после морозов, в марте, или даже в мае, словом, когда черемуха зацветет.
А впрочем, я не совсем права. Два или три раза я пыталась начать новую жизнь. С нового понедельника. Просыпалась утром, брала себя за шкирку и весь день старалась следовать новым правилам. Но… хватало меня максимум дня на три-четыре, а чаще всего я срывалась уже к вечеру того же дня… Почему? Надоедало говорить себе: делай то, не забывай про это, заботься о третьем? Или в глубине души я понимала, что заставлять себя делать зарядку и два раза в день чистить зубы еще не означает «изменить свою жизнь»?
Боже мой! А ведь совсем недавно (ведь молодость была совсем недавно!) были у меня и грандиозные планы, и великие мечты… Я хотела писать книги или картины, начать собственное дело, заняться творчеством, познать себя… Было! Было! И совсем незаметно ушло…
И вдруг обожгла новая мысль: а что интересует меня сегодня? Кроме затянувшейся любовной истории с Вадимом — неужели больше ничего? Во всем мире, в том, что уже открыто, и в том, что еще не открыто, не нашлось для меня ничего интересного? Но ведь этого не может быть!
— Ты просто закисла, если не сказать — прокисла, моя дорогая, — сказала я вслух. В тишине квартиры это прозвучало неожиданно громко, как приговор. — Тебя нужно встряхнуть хорошенько. Как там у Вагнера: «…Не мешало бы эту даму в сиреневом отправить на отлов буйволов, это быстро бы излечило ее от тоски…»
По-прежнему глядя в окно, я увидела, как двор пересекает первый дворник. Волоча за собой метлу, он отчаянно зевал, мотал головой, как невыспавшийся щенок.
Ночь ушла. Ей на смену приходило утро.
Тринадцать тысяч тридцать первое утро в моей жизни.
* * *
Бессонная ночь — не повод пропускать работу («любимую» работу — усмехнулась я про себя). Но черт меня возьми, если я и сегодня поддамся рутине! Хватит — отравилась! И, решительно рванув на себя дверцу шкафа, я задвигала плечиками. Темная юбка? Мышиного серого цвета свитер с глухим воротом — купленный в свое время единственно из-за того, что был «немарким»? К черту! Я рылась в своих вещах так, как будто сегодня от того, как я буду выглядеть, зависела моя жизнь. Конечно, я не собиралась читать лекции в вечернем платье с открытой спиной или мини-юбке. Но и напяливать на себя эти юбку и свитер или, еще хуже, вот то темно-синее платье с кружевным воротником, в котором я всегда казалась себе похожей на абажур, тоже не стану!
Иначе вызов, который я с сегодня бросила самой себе, не будет стоить выеденного яйца!
Стоп! Вот он! Я встряхнула вытащенный из шкафа брючный костюм: жакет со стоячим воротником, переходящим в высокие лацканы с тончайшей атласной оторочкой. Скроенный точно по фигуре, — а я стройная девушка, хоть этого у меня не отнимешь, — он эффектно контрастировал с широкими брюками с манжетами в стиле марлен. Нежный кремовый цвет костюма даже сейчас, когда я подошла к зеркалу и всего лишь приложила к себе жакет, не снимая его с плечиков, — бросил на мое лицо легкую тень мягкости и нежности.
Это я? Или не я? Неужели все-таки — я?
19 
