24 
— Да.
— Ты считаешь, что я бессовестно использую женщин?
— Да.
— Что же, хочу внести ясность. Да, я использую женщин. Черт, я люблю их! И думаю, что они опередили мужчин во всех отношениях. Они красивее, нежнее, честнее нас. Женщины куда интереснее как собеседники, как компаньоны, да черт побери, как кто угодно! Мне куда приятнее провести время с женщиной, чем с мужчиной.
Валери горько улыбнулась.
— Я в этом не сомневаюсь, Маноло. Но привлекательных женщин очень много, и ни одна из них для тебя не личность. Только временный и недорогой источник удовольствия.
— А тебе это понравится? Ты согласна быть таким источником?
Она словно окаменела под его безжалостным темным взглядом, и снова желание и гордость боролись в душе, раздирая ее на части. Но выбора на самом деле не было. Валери слишком далеко зашла.
— Да, — выдохнула она, закрывая глаза. — Да, да! Все, что мне нужно, — это заняться любовью с тобой!
Маноло покачал головой.
— Нет, крошка, нет. Ты нашла неправильное слово. Любовь не имеет никакого отношения к тому, чего ты хочешь от меня.
Валери вздрогнула от возмущения, оскорбленная такой грубой и неприкрытой правдой. Да кто он такой, чтобы судить ее — этот плэйбой, у которого было больше девчонок на одну ночь, чем у нее — перчаток?
— Так что же ты выбираешь? — спросила она, решив впредь высказываться осторожнее, чтобы не давать ему повода для насмешек… Или для непонимания.
Но всю ее ледяную решимость свела на нет краска стыда, мгновенно залившая лицо.
Маноло смотрел на нее своими загадочно поблескивающими черными глазами.
— Нет ничего легче, крошка. Я хочу того же, чего и ты, с первой секунды, как увидел тебя в доме Мелиссы. Есть только одна проблема. Ведь я собирался просто поужинать с тобой… Что будем делать с этим?
Этот мужчина как будто специально старался смутить или оттолкнуть ее! Валери вздернула подбородок, безразличная уже ко всему — к собственной гордости, к понятию приличия.
— У меня есть несколько презервативов.
Брови Маноло насмешливо изогнулись.
— А ты, помнится, говорила, что, после того как муж…
— Да, я купила упаковку сразу после развода, — перебила она его, — когда решила зажить новой, полноценной жизнью. Они так и лежат нераспечатанные в ванной.
— Сколько там штук?
— Понятия не имею. Наверное, штук шесть.
— Пожалуй, должно хватить, — задумчиво протянул Маноло, снимая пиджак и начиная расстегивать пуговицы на рубашке.
Валери смотрела, не отрывая глаз, на то, как постепенно обнажается его смуглая мускулистая грудь. Она перевела дыхание, закусив губу, когда Маноло снял наконец свою черную рубашку и бросил ее в сторону.
— Тебе, как я вижу, зрелище нравится, крошка, — усмехнулся он, закладывая пальцы за ремень брюк.
Маноло был прекрасно сложен — широкие плечи, тонкая талия, узкие мускулистые бедра. Черные кудрявые волосы, которыми поросла грудь, не скрывали маленьких сосков. Валери смотрела на эти темные кружочки, потом подняла глаза, чтобы встретить взгляд черных бездонных глаз. Она не могла понять, возбужден Маноло или зол. Или и то и другое вместе.
Честно говоря, ее это мало волновало. Ей нужно было от этого мужчины только одно.
Стыд и скованность внезапно ушли, осталось одно желание. Валери коснулась плеч Маноло, чувствуя, как горяча его кожа.
— Да, — выдохнула она, плавясь на медленном огне. — Да, зрелище мне нравится.
— Тогда неси презервативы, крошка. У нас с тобою впереди целая ночь.
7
— Как хорошо, что ты все-таки выбралась со мною за покупками! — радостно щебетала Жанетт, порхая между вешалок в небольшом магазинчике, — А то обычно по пятницам ты так занята! Давай же, Валери, помоги мне выбрать! Не стой как истукан, грезя среди бела дня! Мне просто необходимо новое платье… Родители Ива устраивают вечеринку по поводу помолвки его брата, и я обязана быть хорошо одета. Во что-нибудь, чего они на мне еще не видели…
Валери подавила вздох и постаралась сосредоточиться. Нужно помочь подруге подобрать что-нибудь подходящее. Но мыслями Валери было далеко отсюда. Она вообще последние дни пребывала неизвестно где…
О Боже, даже думать об этом было невыносимо. Унижение, испытанное утром во вторник, когда она проснулась и увидела черноволосую голову Маноло Шальгрена на соседней подушке… А потом — резкий стыд, когда она вспомнила, чем они занимались в короткие предутренние часы. Осталась ли хоть одна поза, к которой он ее не принудил? Хотя принуждение, пожалуй, не то слово. Она хотела того сама, даже более чем хотела. Только когда оба выдохлись до изнеможения, этот чувственный пир прекратился сам собой.
24 
