106 
— Мы очень заинтересованы в вашей школе, доктор Тейер, но до нас дошла некая тревожная… информация. Надеюсь, вы сумеете все прояснить.
— Я к вашим услугам, — с важным видом ответил он.
Эдди взглянула директору прямо в глаза.
— Это правда, что один из ваших преподавателей был осужден за изнасилование?
Она увидела, как краска медленно заливает его щеки, как будто поднимается ртуть в столбике термометра.
— Уверяю вас, миссис Дункан, наш профессорско-преподавательский состав — элита учительского корпуса.
— Вы не ответили на мой вопрос, — холодно заметила Эдди.
— Это прискорбное происшествие, — объяснил Тейер, — любовная связь между старшеклассницей и учителем. Ни один, ни вторая уже не имеют к Уэстонбруку никакого отношения.
Сердце Эдди упало. Она-то надеялась, что Тейер скажет, что все это вранье и такого никогда не было. И вот тебе на: доказательство того, что Джек жил здесь, что-то совершил и был осужден.
С другой стороны, сексуальная связь с несовершеннолетней — это не то же самое, что изнасилование. Влюбиться в девочку вдвое моложе себя — не такое преступление, как принудить ее к соитию силой. Ни того ни другого Эдди понять не могла. Но первое, возможно, могла бы простить.
— А что именно произошло?
— Я не могу распространяться… ради самой школьницы. Уверяю вас, школа приняла меры, чтобы подобное больше не повторилось, — продолжал директор.
— Да? Теперь все ваши учителя моложе шестнадцати лет? Или ученицы повзрослели?
Произнеся эти слова, Эдди тут же о них пожалела. Она взяла свою куртку и с достоинством встала.
— Думаю, доктор Тейер, мы с Амосом должны все взвесить, — чопорно заявила она и вышла, чтобы не наломать еще больше дров.
— Когда переносишь переменную в эту сторону, делишь ее, — объяснял Томас, — ты как будто дергаешь у нее из-под ног коврик… и она исчезает на этой стороне от знака равенства.
Челси сидела так близко, что Томас не переставал дивиться, как ему вообще удается объяснять ей азы алгебры. Одного запаха ее шампуня, яблочного с нотками мяты, было достаточно, чтобы у него закружилась голова. Боже, а то, как она нагнулась над тетрадью, чтобы видеть, что он написал… Ее волосы касались металлической спирали, на которой держались листы тетради, и Томас мог думать только об одном: каково оно, когда эти локоны касаются твоей кожи?
Томас сделал глубокий вдох и отодвинулся на несколько сантиметров. Не помогло, ведь они сидели на кровати Челси — на ее кровати! — где она спала в чем-то розовом и тонком (он видел, что из-под подушки выглядывает ее пижама).
Когда он отодвинулся, Челси улыбнулась.
— Я начинаю понимать.
Она придвинулась, уничтожая буферную зону, которую он намеренно оставил. Потом написала карандашом А = 5В + 1/4С и победно улыбнулась Томасу.
— Правильно?
Томас кивнул. Она завопила от радости, а он еще немного отодвинулся. Челси пригласила его, чтобы он объяснил математику, а не набрасывался на нее. Тяжело сглотнув, он заставил себя не думать о том, какая она красивая, когда улыбается, и отсел еще чуть дальше. Его рука скользнула под ее одеяло и наткнулась на что-то твердое. Из-под одеяла выпала черно-белая тетрадь.
— Что это? — спросил он, когда Челси поспешно схватила ее.
— Ничего.
Она сунула тетрадь себе под ногу.
— Почему же ты тогда разволновалась?
Челси прикусила нижнюю губу.
— Это дневник, понятно?
Томас ни за что не стал бы читать чужой дневник, но все же не переставал удивляться тому, что Челси не хотела, чтобы он его видел. Неужели — о боже! — там написано о нем? Он взглянул на черно-белую обложку, пытаясь прочесть надпись на ней. «Книга…» — увидел он.
Внезапно Челси оказалась у него в объятиях и повалила его на подушки, от которых исходил ее запах. Этот запах окутал его самой изумительной из паутин.
— Сколько сейчас стоят услуги репетитора по математике? — прошептала она.
«Ущипните меня, — подумал Томас, — я, наверное, сплю».
— Один поцелуй, — услышал он собственный голос, — и мы в расчете.
И тогда ее губы прижались к его губам. На секунду Челси отпрянула. В ее глазах читалось удивление, как будто она сама от себя подобного не ожидала… и была удивлена, насколько первая попытка пришлась ей по вкусу. На этот раз они подались друг к другу намного медленнее. Томас был настолько ошеломлен, когда почувствовал на себе невесомое тело богини, ее сладкое дыхание, что не заметил, как Челси спрятала дневник между кроватью и стеной.
106 
