69 
– Наше оружие – слово Божие! – самоуверенно ответствовал отец Конрад.
– Истинно так! – Курт подобострастно поклонился. – Что прикажете делать, достопочтенные отцы?
– Я желаю узреть исчадие ада, – сказал Конрад, – и доложить епископу Ломбардии, что чудовище поймано и уничтожено. Открывайте!
Это слова были последними, которые изрёк отец Конрад в земной жизни, стоя на пороге своей смерти. Курт открыл дверь, буквально втолкнул в неё доминиканцев и сразу же затворил огромный засов.
Внутри дома происходило нечто страшное – раздавались крики, проклятия, мольбы о помощи. Вскоре всё было кончено…
Наконец Курт решился открыть дверь.
– Дитрих, выходи, ты свободен, как мы и договорились!
Из дверного проёма показался хромой егерь, по железной перчатке струилась кровь доминиканцев. Дитрих огляделся, слишком долго он просидел в тёмном помещении, глаза ослепило вышедшее из-за облаков солнце.
Тетива арбалета натянулась, взвизгнула и отпустила отточенную стрелу, которая вонзилась прямо в цель. Дитрих схватился за живот и упал, истекая кровью:
– Курт, ты же обещал мне свободу …
– И я выполнил своё обещание! Теперь ты совершенно свободен от своих тяжких грехов и земных забот!
Глава 7
Майордом приказал завернуть монахов в приготовленные мешки и погрузить на лошадь. Ехали медленно, бока лошади окрасились в красный цвет, оставляя на пыльной дороге кровавый след. К вечеру печальный «эскорт» прибыл в замок Брюгенвальд.
Курт собрал последние силы – сказывалось напряжение последних дней – и отправился к настоятелю Рудольфу:
– Святой отец! Несчастье постигло нас! – Курт пустил слезу, даже Клаус позавидовал бы такому актёрскому мастерству.
– Что случилось, Курт? – священник лелеял тайную надежду, что произошло непоправимое с фрайграфом.
– О святой отец! Помогите мне! Я погибну без вашей помощи, а ведь у меня – жена и маленький ребёнок, – Курт выжимал слезу и утирался рукавом.
Рудольф искренне пожалел Курта и подумал: «Истинный христианин, пришёл за советом и утешением…»
– Говори, сын мой…
– Вы, наверное, знаете, что мы пленили вервольфа.
– Да, господин фрайграф был очень доволен новостью. Наконец-то в Северной Тюрингии настанет покой, – подтвердил священник.
– Так вот, монахи-доминиканцы прибыли и хотели сами убедиться, что пойманное чудовище – действительно вервольф. Его охраняли мои люди, но он вырвался дьявольским образом и напал на отца Конрада и брата Иоанна.
Курт опять прослезился и начал утираться рукавом.
– И что, что же дальше, сын мой? – священник терял терпение.
– А дальше, святой отец, вервольф растерзал доминиканцев! Мои люди храбро сражались с ним, но он, видимо, одержимый самим Дьяволом, был неимоверно силён. Их тела мы привезли с собой, а вервольфа, как и положено, сожгли.
– Господи, помилуй нас! – священник не на шутку испугался и осенил себя крестом.
– Что мне делать, святой отец? Ведь фрайграф придёт в бешенство от этого известия, я боюсь за свою жизнь. Что тогда будет с моей Бертой?
– Ты ни в чём не виноват, сын мой. Успокойся… Ты правильно сделал, что прежде пришёл ко мне, а не к фрайграфу. Я смогу заступиться за тебя. Главное – вервольф уничтожен.
Настоятель Рудольф вышел из храма, направившись к лошади, на которой лежали в пропитанных кровью мешках растерзанные доминиканцы. Как только он увидел окровавленные бока лошади и натёкшую лужу крови на земле, то перекрестился и изрёк:
– Да, доминиканцы – святые люди, необходимо написать епископу Ломбардии, дабы их причислили в клику святых.
* * *
На следующий день доминиканцев похоронили с почестями рядом с церковью в Брюгенвальде. На могилу возложили каменное надгробие, на котором каменщик высек слова: «Покойтесь с миром, святые монахи».
Эрик вздохнул: свершилось то, что должно было произойти несколько лет назад. Но он решил, что лучше поздно, чем никогда.
Ирма безутешно рыдала над могилой монахов, понимая, что здесь, под плитой с почётной надписью, похоронен её последний шанс избавления от своего сиятельного супруга.
Фрайграф, стоя над могилой, торжественно пообещал воздвигнуть часовню в честь доминиканцев на месте их гибели в Фирфайхе; возглавить сие строительство должен будет отец Рудольф. Священник растерялся – он вовсе не хотел покидать насиженного тёплого места и попытался возразить: перевод священнослужителя в другой приход – привилегия епископа. Тогда фрайграф выразил надежду, что епископ не откажет ему в благородном желании – увековечить память монахов-доминиканцев и опекать святое место при помощи достойного священника. Отец Рудольф сдался – против таких аргументов не возразишь.
69 
