26 
— А зачем это нужно? — все-таки спросила Женя.
— Зачем это нужно — то не твоя забота. Но, забегая вперед, хочу тебя, Женечка, так же предупредить: парень этот молодой, красивый и… богатый. Так что скучно тебе не будет. Может быть, даже удовольствие получишь, желаю тебе этого от души. Но. Заруби себе на своем прекрасном тоненьком носике: как бы не трепетало твое сердечко при виде эдакого сказочного принца, окончательно тебе его ни получить. Прямо сразу так себя и настраивай. Побалуешься, погорячишь молодую кровь, на коротком поводке его возле себя подержишь, если получится — а должно получиться, запомни! — и скроешься с глаз, как только я отмашку дам. С его глаз — не моих. От моих-то глаз, Женечка, дорогуша, никуда не скроешься… Ну как? Понятна задача?
— Понятна, — буркнула Женька. — Только как я найду его, этого вашего принца? Не на улице же мне с ним знакомиться. Он тогда сразу поймет, — она сглотнула, — кто я такая.
Богдан Давидович зааплодировал ей кончиками пальцев.
— Разумно, Женечка, разумно! С такими мозгами ты можешь далеко пойти, моя дорогуша. Разумеется, уличное знакомство для таких целей не подходит. Мы сделаем по-другому. Женщина, которая желает этому молодому человеку добра и только добра, пригласит тебя на ужин. Как свою подругу. Познакомит вас. А дальше все будет зависеть только от тебя.
— А… зачем ей это надо?
— Вопросов, Женечка, в этом доме мне не задают. Здесь только исполняют то, что я приказал.
* * *
Телефон зазвонил как-то особенно резко — Лизе показалось, что ее хлестнули по голове. Вздрогнув, она отрицательно качнула головой Зине, которая поспешила было взять трубку и сама сняла ее с аппарата.
— Слушаю вас.
— Лиза! Это ты? Здравствуй, — узнав голос Алексея, она снова ощутила, как скакнуло сердце. — Не видел тебя утром, и поэтому звоню, чтобы извиниться: вчера я был немного резок. Прости, пожалуйста.
— Да, дорогой.
— Я тебя очень люблю, Лиза. Я хочу, чтобы ты это знала…
— Да, Алешенька… Я тоже.
— И еще… Я хочу пригласить к нам на ужин гостей. Ты не возражаешь?
— Это твои друзья?
— Ну… Не совсем. Но люди, безусловно, достойные.
— Хорошо, дорогой. Мне распорядиться приготовить на ужин что-нибудь необычное?
— Я думаю, нет причин делать какие-то особенные приготовления. Ты и без того прекрасная хозяйка, дорогая. И потом, эти гости долго у нее не задержатся.
— Я все поняла. Алеша!
— Да?
— Если ты не против, я бы тоже хотела позвать кое-кого к ужину. Одну мою подругу.
— Конечно, я не против. А кого именно?
— Боюсь, ты ее не знаешь. Очень милая, молоденькая девушка. Она тебе понравится.
— Я не сомневаюсь, что всех нас сегодня ждет очень интересный вечер.
— Да, Алешенька. Не сомневайся в этом, пожалуйста…
* * *
Женька стояла посреди комнаты, как кукла — механически поднимая руку, ногу, плечо, поворачивая и наклоняя голову, когда ее просили об этом мама Вика и еще две невесть откуда взявшиеся тетки, похожие друг на друга, как близнецы. Одна оказалась парикмахершей, а другая — визажистом. Наличие в гнезде разврата этих двух особ свидетельствовало о том, что Женьку действительно готовят к чему-то необычному. Для обыкновенных клиентов девушки наряжались и причесывались сами, не особенно, впрочем, утруждаясь: «Все равно растреплют», — как пояснила Натка, объясняя подругам, почему ей лень каждый раз перед выездом сооружать себе прическу.
Перво-наперво мама Вика приказала Женьке натянуть на ноги шелковые чулки с ажурным обрамлением, выдала новое, французское белье, затем принесла и бросила на кровать длинное платье с разрезом, украшенное красивой вышивкой как у глухого ворота, так и по обшлагу длинных свободных рукавов. Из треснувшего зеркала в их с девочками комнате на Женьку глянула высокая гибкая девушка с сухо горящими глазами. Она казалась старше своих действительных восемнадцати лет и была удивительно хороша даже без прически и макияжа. Но трем суетящимся возле нее женщинам так не казалось.
— Вот это убираем, — бесцеремонно дернула ее за косичку та, что была парикмахершей. — Садись.
Женька молча подчинилась. Ей распустили косички, взбили и зачесали кверху волосы, выпустив по бокам кокетливые завитки. Потом наступила очередь визажистки.
— Готова барышня, — сказала та, поворачивая девушку лицом к маме Вике. — Такую красоту мазюкать — только портить. Молодым все к лицу…
26 
