150 
Прошло не менее получаса. Миньон время от времени бормотала: «Ох, как приятно», или: «Да-да», или: «Слева чуть покрепче, милый». Серьёзный китаец старательно выполнял указания. Манетт подумала, что бы он стал делать, если бы её сестра попросила облизать ей пальцы на ногах.
Наконец массажист осторожно обернул ноги Миньон тёплым полотенцем. Та застонала и сказала:
— Уже? Так быстро? Мне показалось, пяти минут не прошло! — Она медленно открыла глаза и лучезарно улыбнулась китайцу. — Вы просто волшебник, мистер Зао! — промурлыкала она. — Ну, вы знаете, куда отослать счёт.
«Уж конечно, он знает», — подумала Манетт.
Мистер Зао кивнул и сложил свои вещи: бутылочки с маслом, какие-то мази и так далее. Потом он ушёл, такой же тихий и мрачный, как неловкая мысль.
Миньон потянулась. Закинула руки за голову, вытянула ноги, как сытая кошка. Потом сняла с ног полотенце, встала и медленно подошла к окну, где ещё разок потянулась. Наклонилась, потрогала пальцы ног, провела ладонями по ногам, по бёдрам, по талии. Манетт уже почти ожидала, что сестра вот-вот начнёт дёргаться, как марионетка. Она ведь готова была на любой спектакль, лишь бы продолжать издеваться над родителями…
— Не понимаю, как ты, чёрт побери, выносишь самоё себя, — сказала Манетт.
— Это часть вечного круга мучительной боли, — сообщила Миньон, бросая на сестру хитрый взгляд.
Если бы существовало такое понятие, как ликующее страдание, решила Манетт, то именно так можно было бы описать выражение лица её сестры.
— Ты же просто не представляешь, что мне приходится выносить.
Миньон не спеша направилась из гостиной туда, где стоял её компьютер, не забыв по дороге прихватить ходунки — на случай, если бы кому-то из её родителей вздумалось нанести ей неожиданный визит. Нажав на несколько клавишей, Миньон потратила несколько секунд на то, что явно было электронными письмами, и наконец сказала:
— Ох, чёрт… Этот определённо начинает мне надоедать. Мы как раз дошли до стадии «как-жаль-что-великая-любовь-невозможна», а в этот момент они обычно начинают показывать зубки. — Миньон вздохнула. — А я возлагала на этого такие надежды! Он казался подходящим для романа хотя бы на год, тем более что начал он с фотографии гениталий. Ну что тут скажешь? Когда они ошибаются, то падают со страшным грохотом. — Она снова пробежалась пальцами по клавиатуре, бормоча: — Прощай, милый! Увы, увы, и так далее. Но любовь всё равно живёт вечно.
— Мне нужно с тобой поговорить, — сказала Манетт сестре.
— Я уже это поняла, Манетт, потому что визит к сестре-двойняшке без причины — совсем не твой стиль. По крайней мере, визит вот к этой сестре. И это меня беспокоит, знаешь ли. Мы ведь раньше были так близки, ты и я.
— Странно, — сказала Манетт. — Я что-то не припоминаю эту часть нашей истории.
— Ну, ты и не можешь, ведь так? Как только на сцене появился Фредди, ты полностью сосредоточилась на нём, ты изо всех сил старалась поймать беднягу в ловушку. Он, конечно, был просто запасным вариантом, но он ведь этого не знал. Если, конечно, ты не назвала его случайно другим именем в неподходящий момент. Кстати, ты этого не сделала? Не в том ли причина разрыва между тобой и Фредди?
Манетт не стала огрызаться. Вместо того она сказала:
— Папа просто истекает деньгами. Я знаю, что он увеличил тебе содержание. Мы должны об этом поговорить.
— Ах, да, экономия, — благочестивым тоном откликнулась Миньон. — Это всегда скользкая тема, правда?
— Давай не будем притворяться. То, что происходит с бизнесом и с папой, не имеет никакого отношения к внезапному падению спроса на унитазы, ванны и раковины, потому что вся прелесть этого бизнеса состоит в его простоте: такие вещи нужны всегда. Но тебе, возможно, захочется узнать, что финансовыми вопросами после смерти Яна занимается Фредди. И эти выплаты тебе необходимо прекратить.
— Прекратить? Почему? Боишься, что я приберу к рукам все денежки вообще? Что тебе ничего не останется?
— Думаю, мне следует говорить более прямо. Я знаю, что папа теперь даёт тебе больше денег, Миньон. Всё это отражается в финансовых документах. Но это глупо. Тебе не нужны эти деньги. Тебя полностью содержат. Ты не должна требовать от папы больше.
— А ты говорила об этом же самом с Ником, возлюбленным яблочком нашего папочки, который просто зря прожигает жизнь?
— Ох, прекрати! Ты не сын, которого папа так желал, и я тоже. Значит, вот о чём ты постоянно думаешь? Вся твоя жизнь представляет собой непрерывную мысль: «Папа недостаточно меня любит»? Ты завидовала Нику с того самого дня, когда он появился на свет.
150 
