160 
— Никто из них… — Валери запнулась, посмотрела на Сент-Джеймса, на Линли и только потом продолжила: — Мои дети не имеют к этому никакого отношения.
— Мы нашли в воде разделочный рыбный нож. — Сент-Джеймс показал нож, которым ковырял камни. — Не этот, конечно, но очень похожий.
— Наверное, это тот, который я потеряла неделю назад, — сказала Валери. — Случайно вообще-то. Я потрошила здоровенную форель, но уронила нож, и он упал в воду.
— В самом деле? — произнёс Линли.
— В самом деле, — откликнулась Валери. — Вот такая неловкость.
Сент-Джеймс и Линли переглянулись. То, что они услышали, безусловно, было ложью, потому что стол для разделки рыбы находился в другом конце лодочного дома, далеко от того места, где разделочный нож упал в воду. И если Сент-Джеймс не слишком ошибался относительно природы вещей, нож вряд ли мог сам доплыть до того места и оказаться лежащим прямо под головой Яна Крессуэлла.
Лондон, Кенсингтон
Вивьен Талли выглядела точно так, как на фотографии, которую Барбара видела в Интернете. Они были почти одного возраста, Барбара и Вивьен, но вряд ли они могли быть более разными. Вивьен, решила Барбара, была точно такой, какой хотела бы видеть саму Барбару суперинтендант Ардери: стройное тело, аккуратно одетое в наилучшие вещи, более чем отличные причёска и макияж. И благодаря этому тройному совершенству Вивьен Талли сумела прорваться на самый высокий уровень. Барбара тут же принципиально возненавидела её.
Она решила повернуть к Рутланд-гейт и снова прикинуться той, кем не была, играя всё ту же недавнюю роль особы, ищущей квартиру в Кенсингтоне. Позвонила в шестую квартиру, и Вивьен Талли — или тот, кто находился в её квартире, — не спрашивая, открыла входную дверь. Из этого Барбара сделала вывод, что там кого-то ждали. Мало нашлось бы глупцов, которые без приглашения явились бы в подобный дом. Впрочем, частенько беспечность жильцов приводит к ограблению. А иногда и к смерти.
Но вышло так, что Вивьен ожидала прихода агента по недвижимости. Барбара выяснила это уже через три секунды, когда Вивьен Талли окинула её внимательным взглядом с головы до ног, определяя, что может представлять собой явившаяся к ней особа.
— Вы действительно от Фокстона? — спросила она.
Барбара могла бы и обидеться на такой взгляд, ведь не на конкурс красоты пришла. Но она не могла уже и сделать вид, что не та, кто есть, потому что Вивьен Талли ни за что на свете не поверила бы в то, что агент по недвижимости или претендентка на квартиру могли явиться к ней в оранжевых вельветовых штанах, красной футболке и тёмно-синей куртке. Поэтому она сказала:
— Детектив Хейверс, Новый Скотленд-Ярд. Мне нужно с вами поговорить.
Вивьен вовсе не показалась потрясённой, что Барбара сочла достойным внимания. Женщина просто сказала:
— Входите. Но, боюсь, у меня не слишком много времени. У меня назначена встреча.
— С человеком из агентства Фокстона. Поняла. Продаёте квартиру, да?
Барбара огляделась, пока Вивьен закрывала за ней дверь. Квартира была потрясающей по всем меркам: высокие потолки, фасонная лепка, паркетные полы, укрытые персидскими коврами, несколько изящных антикварных вещиц, мраморный камин… Всё это должно было стоить кучу денег когда-то, и ещё больше — теперь. Но странным было то, что нигде не было вещей, носивших отпечаток личности. Наверное, такими можно было бы счесть несколько тщательно подобранных статуэток немецкого фарфора, предположила Барбара, но вот коллекция старинных книг на полке не производила впечатления, что эти книги читают дождливыми вечерами.
— Я уезжаю в Новую Зеландию, — сказала Вивьен. — Пора возвращаться домой.
— Вы там родились? — спросила Барбара, хотя и без того знала ответ.
Вивьен говорила без акцента; она могла бы и солгать, если бы захотела. Но лгать не стала.
— В Веллингтоне, — ответила она. — Мои родители и теперь там. Они стареют, и им хочется, чтобы я жила дома.
— Но вы довольно долго пробыли в Соединённом Королевстве, да?
— Могу ли я поинтересоваться целью вашего визита, сержант Хейверс? И чем я могу вам помочь?
— Рассказом о ваших взаимоотношениях с Бернардом Файрклогом. Для начала.
Выражение лица Вивьен Талли осталось сверхъестественно любезным.
— Не думаю, чтобы это вас касалось. Но в чём всё-таки дело?
160 
