Последние отзывы

  34  

Мне показалось, что он плачет, а слез его я видеть не хотела, поэтому не поворачивалась к нему лицом. Он сказал:

— Я вернусь за тобой, Ребекка. Я не шучу. Я никогда не встречал такой девушки, как ты.

По-моему, именно так он и сказал.

Но я не собираюсь сидеть и ждать, пока моя мама в кухне будет чистить яблоки с Сэмом или массировать ему после обеда ноги. Я не собираюсь сидеть и ждать, делая вид, что ничего не произошло. По всей видимости, ей плевать на меня, в противном случае она бы не выгнала Хадли.

Однажды я сказала Хадли:

— Я понимаю, что ты мне почти в отцы годишься.

Я к тому, что десять лет — большая разница. А он успокоил меня, что я не обычная пятнадцатилетняя девочка. В Стоу пятнадцатилетние подростки читают «Тайгер Бит»^[3] и ходят по бостонским магазинам, чтобы поглазеть на звезд мыльных опер. Я ответила ему, что Стоу отстал уже года на три: в Сан-Диего этим занимаются двенадцатилетние. А Хадли согласился:

— Что ж, наверное, этим девочкам и есть по двенадцать.

Я верю в любовь. Считаю, что любовь — как удар обухом по голове, как будто из-под ног у тебя выдернули ковер. И любовь, как ребенок, требует к себе ежеминутного внимания. Когда я стою рядом с Хадли, мое дыхание учащается. Колени дрожат. Если сильно потереть глаза, в уголках я вижу его образ. Мы были вместе целую неделю!

Пока между нами ничего не было. Мы были очень близки к этому — как тогда на сеновале на попонах. Но именно он продолжает меня отталкивать, что вы на это скажете? Мне казалось, что всем парням только секс и нужен, — вот еще одна причина, по которой он сводит меня с ума. Он говорил:

— Неужели ты не хочешь еще на пару дней продлить свое детство?

Мама рассказала мне о сексе, когда мне исполнилось четыре. Начала она так: «Когда мужчина и женщина очень сильно любят друг друга…», но потом запнулась и поправила себя: «Когда мужчина с женщиной состоят в браке и очень сильно любят друг друга…» По-моему, она не поняла, что я уловила ее оговорку. Я не должна заниматься сексом вне брака — для меня это просто не имеет никакого смысла. Во-первых, большинство старшеклассниц уже имели сексуальные отношения до окончания школы и лишь малая толика забеременела — мы же не дуры. И во-вторых, брак не венец всей жизни. Можно быть замужем, но, как по мне, это абсолютно не означает, что ты любишь мужа.

Наверное, я ненадолго заснула в своей куриной хижине. Когда я просыпаюсь, то не могу сразу сказать, то ли у меня перед глазами мерцает, то ли открывается дверь, впуская полоску света. Что бы это ни было, оно быстро исчезает, и слишком поздно (проходит несколько секунд) я понимаю, что машина стоит.

В кузове парень-сменщик рушит стену изо льда с силой, достойной супергероя. В темноте его зубы отливают голубым, как вспышки молнии. Я вижу его ребра.

— Ты что-то затихла, — произносит он, обнаруживая меня.

Я не настолько испугана, как должна бы. Может быть, прикинуться мертвой? Но я не уверена, что это его остановит.

— Давай поиграем в игру. Я первый.

Он стягивает футболку, обнажая мерцающую во тьме кожу.

— Где мы?

Я надеюсь, что у «Макдоналдса», где, если я закричу, есть шанс, что меня услышат.

— Если будешь хорошей девочкой, я выпущу тебя погулять. — Он обдумывает сказанное и смеется собственной остроте, делая шаг вперед. — Хорошей девочкой. — Он толкает меня в плечо. — Твой черед, детка. Рубашку. Снимай рубашку.

Я собираю всю слюну во рту и плюю ему на грудь.

— Ты свинья! — заявляю я.

Поскольку его глаза еще не привыкли к темноте, у меня есть преимущество. Пока он осмысливает мой поступок, я протискиваюсь мимо него и бросаюсь к щеколде на двери. Он хватает меня за волосы, сдавливает горло, прижимает к холодной-холодной стене. Свободной рукой он хватает меня за руку и прижимает ее к низу живота. Через джинсы я чувствую, как подергивается его плоть.

С силой, которая удивляет меня саму, я поднимаю колено и ударяю его. Схватившись за пах, он заваливается на тушки бройлеров и бифштексы на кости.

— Маленькая сучка! — взвывает он.

Я рывком поднимаю щеколду, выбегаю наружу и врываюсь в ресторан быстрого питания.

Прячусь в женском туалете, решив, что это самое безопасное место. Войдя в кабинку, я запираюсь изнутри и сажусь, поджав ноги, на унитаз. Я считаю до пятисот, старясь не обращать внимания на людей, дергающих замок снаружи, чтобы понять, не занят ли туалет. Клянусь, больше с мужчинами я не поеду. Я не могу этого себе позволить.

  34