Особенно,... 
75 
Не сумели японцы задействовать и свою воздушную разведку, так как у них там явно что-то не заладилось. Второй аэростат также полыхнул прямо в небе. По всему выходило, что имела место какая-то диверсия, но как русским удавалось поджигать их в небе, было просто непонятно. Над этим придется долго и упорно трудиться дознавателям – все же, возможно, имело место небрежное отношение и нарушение инструкций.
Окрыленный успехом, к исходу вторых суток Фок даже предпринял контратаку, в результате которой удалось отбросить противника по всему фронту и вновь овладеть позициями на наньшанских высотах. Во многом это стало возможным благодаря действиям капитана Гобяты, который на левом фланге умудрился координировать действие артиллерии при поддержке наступающих цепей, перемещая обстрел по мере продвижения пехоты. Здесь и сейчас накапливался неоценимый опыт, который в Первой мировой войне получит название «огненный вал». На правом фланге значительная роль в этом плане досталась морякам. Вот только удержать эти позиции не удалось, так как Ноги также пустил в ход свои резервы, окончательно осознав, что прорвать линию обороны не удастся и, следовательно, использовать резервы для развития наступления тоже. Необходимо было закрепить хоть какой-то успех. Удержать отбитые позиции и развить успех у Фока так и не получилось, он вынужден был отойти на тафаншинские позиции.
Результат сражения, длившегося двое суток, был далеко не в пользу японцев, потерявших в общей сложности убитыми, ранеными и пленными около тридцати тысяч. Причем поражали невосполнимые потери среди офицеров, так как количество убитых превышало число раненых, что было невозможно в принципе. Потери русских перевалили отметку в четыре тысячи, что было весьма существенно для обороняющихся. Но, в общем и целом, боевой дух армии и флота возрос, люди окончательно поверили в то, что выстоят и дождутся Куропаткина, когда бы он ни пришел.
Были горячие головы, утверждавшие, что третий Восточно-Сибирский стрелковый корпус сам в состоянии разбить врага, – вот только подлечить раненых, провести реорганизацию и подготовиться. Самое интересное, что такие настроения владели не отдельными личностями, а очень большим количеством солдат и офицеров. Моряки также прохаживались гоголями, деловито заявляя, что они не нуждаются в помощи второй эскадры, которую спешно собирают на Балтике. Дайте только срок – подлатаем наши корабли, выйдем в море и так наподдадим Того, что он и носа не высунет из портов в Японии.
Прибытие в Порт-Артур Фока произвело такой фурор, словно в город въехал фельдмаршал Кутузов, обративший в бегство французскую армию. Никто никому ничего не сообщал специально. Сестры милосердия слушали и передавали остальным то, что рассказывали раненые, выписывающиеся из госпиталей, уносили эти новости с собой в свои роты. Один сказал другому, тот – третьему, и пошло-поехало. Когда поезд генерала прибыл на станцию, там уже была толпа. Хвалебные выкрики, спонтанные, но дружно подхватываемые собравшимися гражданскими и военными крики «ура», цветы, много цветов, летящих со всех сторон. И взгляды. Опять взгляды. Лица, полные обожания и веры. Веры в него. Да, не он командует сухопутной обороной Квантуна, но кто герой, и на ком держится оборона – сегодня вопрос риторический, потому что вот они, люди, гражданские, армейцы, и даже моряки присутствуют. Кто посмеет не услышать гласа народа? Да, сегодня он только командир дивизии, но кто сказал, что так будет всегда?..
Глава 5
«Божественный Ветер»
Семен недовольно осмотрелся и, безнадежно пожав плечами, все же уселся на изящный резной стул, который, к его удивлению, оказался очень удобным. Он вообще относился с опаской ко всему вычурному, так как за внешним фасадом зачастую были скрыты недостатки, то есть внешность не соответствовала содержанию. Но здесь он с удовольствием столкнулся с приятным исключением. Из-за двери доносилась музыка. Не сказать что громкая – конечно, дверь хорошо глушила все звуки, – но все же «Саратов» – это не «Варьете» и не «Звездочка», – вот уж где всегда по-удалецки шумно. Эти два последних заведения пользовались всеобщей любовью как морских, так и армейских офицеров, преимущественно холостяков.
Правда, насчет несемейных – это больше к довоенным временам: многие офицеры, отправив свои семьи, быстро перековались в разлихое племя и стали завсегдатаями этого заведения, греша направо и налево, небезосновательно полагая, что после войны им точно светит перевод куда-нибудь в более благословенные места, нежели этот богом забытый Порт-Артур. А значит, благоверные никогда сюда не вернутся и о похождениях дражайшего супруга им ничего известно не будет. Можно и осудить таких офицеров, но стоит ли? Идет война, и скинуть накопившееся напряжение хотя бы дружеской попойкой всем ой как надо. Люди ведь, не каменные истуканы.
75 
